Тура, Силач и Тулкун стояли на краю дороги и глядели вниз, туда, где чадно догорало то, что минуту назад было патрульной машиной 13–47 и ее экипажем.
Тулкун покачал головой и сказал:
— Старики наши говорили: «Кто облачился в ненависть, перепоясался завистью, обулся в сапоги мести, надел на глаза колпак ярости, тот помчался за смертью…»
С ревом резала машина повороты черной дороги. Белая строчка посреди шоссе превратилась в непрерывную линию. Недалеко от Дарвазы догнали колонну тяжелых грузовиков. Они шли вплотную, затрудняя обгон. Силач отыскивал между ними щели, резким рывком налево, вперед, направо кидал Автомотрису, выигрывая километры скоростного хода. Туре казалось, что заднее крыло на поворотах чиркает о каменное невысокое ограждение обочины над кручей. Со скал над дорогой склонялись ветки шелковицы, черно-серой от пыли и автомобильного выхлопа.
Они выскочили на перевал — отсюда было уже рукой подать до Золотого моста. Тулкун Азимов попросил остановить машину.
— Послушайте меня, мальчики, — сказал он. — Нам одним ничего не сделать. По-моему, заварилась очень серьезная каша. Надо дождаться грузовиков, которые мы обогнали, — они должны ехать на Урчашму. Я поеду с ними и соберу всех, кого смогу. Пускай с охотничьими ружьями. Кого-нибудь найду, попрошу Файзыбаева, местного замначальника по службе. Он хороший парень.
Тура нетерпеливо перебил:
— И что, как мы свяжемся?
— Вы езжайте в Ак-Су. Здесь треугольник. Никаким образом мимо Золотого моста мы разъехаться не можем. Я жду от тебя звонка с коптильного завода, там телефон был. Как только ты мне звонишь, я выезжаю к вам навстречу. Встретимся около Золотого моста. Чтобы они ни придумали, проехать мимо этого места они не смогут.
Силач сразу же включился:
— Старик дело предлагает.
— Пожалуй, у нас нет другого выхода, — согласился! Тура.
Через несколько минут показался головной грузовик. Силач вышел на дорогу, широко расставил руки, остановил колонну, быстро поговорил о чем-то с водителем и замахал рукой:
— Тулкун-ака, иди, тебя ждут.
Старик сделал шаг к Туре, прижал его к сердцу.
— Сынок, желаю тебе удачи…
И пошел к кабине грузовика.
Через минуту концевые огни колонны исчезли в сторону Урчашмы. Тура и Силач влезли в Автомотрису. Силач сплюнул на руки, потер ладони и сказал:
— С Богом, помчались!
Крутанул стартер, и машина рванула в ночь.
Через пятнадцать минут они выехали к Золотому мосту.
Он выглядел так же убого, как всегда. Пропитанный креозотом настил, казалось, хранил след всех сотен тысяч покрышек, касавшихся его.
— А теперь ничего не говори под руку и будь спокоен, — Силач круто повернул руль на Старую дорогу. — Где эта коптильня на въезде в Ак-Су? Смотри только, чтоб не проехать. Эх, Тура, если бы с нами был сейчас Большой Кореец!
Из газет:
В последний путь
Скоропостижно скончался артист Театра на Таганке Владимир Семенович Высоцкий.
В траурном убранстве сегодня помещение театра. На сцене, на высоком постаменте, гроб с телом В. С. Высоцкого. Рядом — венки от Министерства культуры РСФСР, Союза кинематографистов СССР, коллектива театра, от коллективов других столичных театров и учреждений культуры, от близких и друзей покойного.
Состоялась гражданская панихида.
В. С. Высоцкий похоронен на Ваганьковском кладбище.
Рыбокоптильный завод — несколько маленьких низких построек — не был виден с дороги. Автомотриса легко могла проскочить его, если бы не высокая узкая труба — она стояла как бы на пустыре за забором.
Тура и Силач вышли из машины.
— Сюда, — Тура, проверяя, мигнул карманным фонариком, который нашелся в Автомотрисе. — Только, похоже, из тех, кто нам нужен, никого уже нет.
Маленькая проходная казалась заколоченной, дверные ручки снаружи отсутствовали, как и вывеска с названием. Ворота были закрыты.
— Заедем с переулка.
Силач завел Автомотрису за угол, поставил к забору.
— Посвети на секунду, Тура… — Вдоль кузова тянулся след, оставленный пулей, заднее стекло выбито. — Чем же он стрелял? Жаканом, что ли… Вот сволочуга! Где я теперь заднее стекло достану?
Халматов встал ногой на бампер, оттуда — на багажник, взобрался на кабину, подал руку Силачу.
С крыши Автомотрисы они перемахнули через забор. Осторожно, то и дело останавливаясь, чтобы осмотреться, двинулись залитой асфальтом дорогой.
Захламленный, грязный двор. Производственные помещения — низкие, когда-то крашенного, но давно облупившегося кирпича, располагались в середине, подсобные с замками на дверях тянулись вдоль по периметру. Пытаться в темноте, снаружи определить их функции было бесполезно.
Читать дальше