Владимир Савенков: Живой товар: Москва — Лос-Анжелес

— Судя по всему, ты здесь не в первый раз. Друзья, знакомые, коллеги. Заработок в зелененьких. Хваткий малый, — оценила Растопчина циркачка. — Подумываешь остаться в штатах насовсем?

Андрей пытался унять невесть откуда взявшуюся дрожь. Он глядел на Сашу и терял над собой контроль. Ее платье просвечивало.

— Насовсем? — неожиданно для себя подмигнул циркачке Андрей и чуть не сплюнул от досады, таким дурацким вышло это подмигивание. — Поживем — увидим, — тронул он Сашины волосы. — Лучше плыть по течению, чем пускать пузыри. По течению, по течению — куда вынесет. Прибьет к Америке — будем вкалывать. К России — водку трескать. К помойке — тоже неплохо, с голоду, по крайней мере, не помрем. А забросит в постель — будем любить и наслаждаться, верно? — у него хватило ума не захихикать.

Теперь он старался ронять словечки через паузу, двигаться с ленцой, но роль хладнокровного совратителя ему не удавалась — ночные пьяные калории требовали выхода. Он говорил пустое, краем сознания подмечая, что с этой циркачкой «проходят самые дешевые номера». По своей воле попавшая в идиотскую зависимость от Растопчина, неумело работающего то под сказочного принца, то под Иванушку-дурачка, Саша сносила и хвастовство его и откровенную пошлятину, и липкое поглаживание по колену, плечу, волосам. Кислой улыбкой она отвечала на упрямый горячий взгляд и терпела перемешанные с запахом мяты винные пары у лица, и готова была себя пожалеть, оправдать — доля ты, русская, долюшка женская — ах, да что еще делать, как ни терпеть бедной, голодной, бездомной Сашеньке в красивой и богатой чужой стране, в каком-то сумрачном и полупустом казино в ожидании бармена с очередным коктейлем, маляра Барта с машиной и немалыми, видимо, деньгами, в ожидании плотного дармового обеда, а Бог даст и несколько безработных часов в самой фешенебельной части Лас-Вегаса, когда Саше не надо будет подыскивать и коверкать английские слова и шарить в сумочке, где заведомо нет не только кредитной карточки, но и железного доллара в надорванной подкладке.

В Москве у Саши остались сын (пристает к свекрови, наверное, — давай позвоним маме в Америку, когда она уже приедет?) и муж, тоже в некотором роде цирковых дел мастер — вечно нахохленный и черный, как смоль, администратор с Воробьевых гор. Семейная жизнь складывалась иным на зависть, супруги много ездили (в основном — порознь) и трагедии из разлук не делали. Муж Саше потихоньку изменял, но, благо, с женщинами весьма далекими от Сашиного круга то есть с тонкими звонкими неженками, чьи имена никогда не появлялись на афишах. Этот смоляной муж на дух не переваривал «мускулистых цирковых кобыл», как называл он женщин с манежа, подруг и соперниц Саши, и это было уже кое-что: когда летишь с трапеции и видишь перед собой ослепительную девку, только что переспавшую с твоим благоверным, возможны, как говорится, варианты.

Картинно экипированные, по залу слонялись три негра из службы безопасности казино. В глубине этажа, в холле, возле витрин с парфюмерией и сувенирами собрались на инструктаж своего руководителя желтолицые туристы, новая группа. Андрей расхваливал прелести ночного Лас-Вегаса и отказывался верить в то, что русским артистам работа здесь «не светит».

— С твоей-то специальностью! Трапеция! — льстил Андрей.

У Саши закружилась голова. Ей стало грустно и легко, как после приземления на сетку батута. Она отставила бокал и прикрыла глаза ладонью — на пальцах таяла изморозь. Играла мягкая, четко перекликающаяся с тихим послеполуденным гулом в висках, музыка. Официантка, обслуживающая столик с японцами, принимала на мельхиоровый поднос бутылочки с пивом «Лайф». Щелкала чья-то зажигалка, глухо падал в толстое стекло колотый лед. Ах, мечталось ведь даже не о чем-то конкретном — вот напишут в газетах… вот посмотрю на людей и себя покажу… поживу… накуплю… — мечталось о празднике, просто о празднике. Не стреляться же теперь, думала Саша. На то он и настоящий праздник, чтоб нести в себе нечто непредсказуемое, нечто волшебное! А волшебное действо, как такси или банку пива, не закажешь — с тем и смиримся. Но чтоб из такого громадного супермаркета, как Америка, совковая баба не вывезла шмутки (приодеться, а ненужное продать) и приличную электронику (лучшую — сыну, остальное продать)… кем надо быть? Ненормальной? Саша оторвала потеплевшую ладонь ото лба и вздохнула про себя: ты и есть ненормальная, только и умеешь в облаках парить, а туда же — семью ей хотелось поддержать, свой кусок урвать, просто цирк!