Дмитрий Черкасов - Записки Джека-Потрошителя

Что ж, если они не помирятся, Мэри будет нетрудно найти мужчину. Она все еще хороша собой, у нее все зубы на месте и лицо свежее, как маргаритка. Она могла бы украсить своим присутствием любой дом. Всякий, кто ее знает, скажет, что, когда Мэри Келли трезва — более мирного и кроткого существа не сыскать во всем Лондоне!

У Мэри Келли и до Барнетта бывали постоянные кавалеры. Ее молодость и красота были залогом успеха, и в те времена ей не нужно было бродить по улицам мужчины охотно брали ее на содержание. Один из них — штукатур Флеминг, тезка Барнетта, был готов даже жениться, но Мэри не прельщал ни сам штукатур, ни жизнь домохозяйки. Тем не менее и с ним она время от времени встречалась — так, чтобы Барнетт не узнал. Флеминг помогал ей деньгами — человек добрый и слабый, он тоже любил ее, и это льстило Мэри Келли.

Сама Мэри не любила, пожалуй, никого. Ей нравилось мужское общество, но она никогда ни к кому не испытывала того чувства, что называют любовью. Она питала симпатию, даже нежность — к Барнетту, но только не любовь. И Джозеф Барнетт понял это уже давно.

Она не уверена, что ребенок от него, но он в любом случае будет против аборта, а Мэри Келли со своей стороны никому не позволит превратить свою жизнь в ад. Даже Джозефу Барнетту, славному милому Джо.

В ее комнате нет распятия, стены украшает одна-единственная картинка — плохо отпечатанная репродукция «Жены рыбака» Ван Гога. Мэри Джейн Келли — ирландская католичка — редко бывает в церкви. Она пойдет туда потом, когда все закончится. Если все пройдет хорошо. И Господь ее простит, она верит в это. Так ведь всегда бывает! И, в конце концов, так будет лучше для всех — к чему плодить грешников, как говаривал иногда ее отец, который сам весьма преуспел в этом деле. Мэри Келли чувствует себя грешницей, но она слишком молода, слишком хороша собой, чтобы заводить детей. Беременность изуродует ее тело, а сколько потом времени она будет вынужденно привязана к орущему комку плоти? Она-то знает, как это бывает.

Ее ребенок не будет жить в красивом доме. Все, что она сможет дать ему, — это улица, где он с равным успехом может стать либо честным тружеником, либо вором. И в том, и в другом случае доставаться ему будут крохи, и жизнь его будет жалка и убога. Ни к чему это, ни к чему! Ее охватывает тоскливое предчувствие. Впервые чьей-то жизни предстоит прерваться по ее вине.

Ей кажется, что дело именно в этом. Какое-то время она шмыгает носом, но заплакать не получается. У нее слишком много дел, чтобы тратить время на пустые слезы.

В квартире сверху к ссоре Мэри и Джозефа прислушивалась некая Элизабет Прейтир. В ветхом доме с рассохшимися половицами трудно хранить секреты — при желании Элизабет могла даже заглянуть в комнату соседки через щели в полу. Не стоит осуждать Прейтир — у нее не так уж много развлечений, и она с сожалением вздохнула, когда Барнетт, наконец, хлопнул дверью. Элизабет Прейтир подошла к окну и увидела, как тот уходит по узкому проходу к Дорсет-стрит. Женщина прислушивается к звукам, доносящимся снизу. Мэри, кажется, плачет? Нет, показалось. Прейтир пожимает плечами и забирает с подоконника котенка.

— Диддлз, Диддлз!

Он уже знает свое имя.

«— Добрый день, господа, — на губах знаменитого литератора играет улыбка. — Пять минут назад какой-то мальчишка назвал меня Шерлоком Холмсом!

— Это неудивительно, учитывая заслуженную популярность ваших рассказов. Однако признайте, что далеко не всегда сыщик располагает таким количеством убедительных улик, как это бывает с мистером Холмсом.

— Иногда достаточно всего одной или двух улик, чтобы выстроить логическую цепочку, и именно так работает Шерлок Холмс. Что касается полиции, то, при всем моем искреннем уважении к этим джентльменам, я уверен, что при расследовании преступлений зачастую игнорируются детали, которые не укрылись бы от зоркого глаза.

— То есть вы считаете, что нашей полиции следует взять на вооружение дедуктивный метод?

— Я не хочу давать советы полицейскому управлению, но думаю, что повышенное внимание к подготовке детективов и поощрение наиболее талантливых из них непременно принесут достойные плоды.

— Что вы думаете о Потрошителе, мистер Конан Дойл?

— Мне трудно судить об этом деле, ибо я не располагаю всеми фактами. Я могу сделать одно предположение, исходя из известных мне обстоятельств. Убийца, как мне кажется, вполне мог переодеться в женское платье, чтобы подобраться к своим жертвам. В этом случае никто из них не почувствует угрозы, пока не будет слишком поздно!