Дмитрий Черкасов - Записки Джека-Потрошителя

— Я скоро заплачу, — обещает Мэри.

— Стекло надо вставить, — говорит он.

Мэри Келли быстро собирается, делая вид, что не замечает его присутствия. Но Боуер по-прежнему стоит близ дверей, и, когда Мэри проходит мимо, солдат придерживает ее за локоть.

— Ты же знаешь, у меня есть деньги! — говорит он, зная, что об остальном девушка догадается сама.

Мэри ожидала этого предложения. Томас Боуер — не самый приятный мужчина из тех, с кем ей приходится иметь дело, но и не самый отталкивающий. И она слишком много задолжала, так что выбирать не приходится. Если только, конечно, сам Маккарти не пожалует к ней за любовными услугами.

— После, — обещает она, — сейчас я должна идти!

Боуер согласно кивает.

Мэри Келли выходит на вечернюю улицу и быстрым шагом направляется к пабу супругов Ринджерсов «Британия», где без труда находит себе приличного спутника на ближайшие несколько часов. Похоже, это какой-то клерк. Он хорошо одет, у него темные аккуратные усы, а еще он очень молод и, очевидно, редко встречается с женщинами. Мэри Келли нравится его стеснительность, она подтрунивает над ним. Молодой человек заказывает ей выпивку, и к одиннадцати часам Мэри уже совершенно пьяна.

Ее спутник все чаще смотрит на часы — приближается время, когда на Дорсет-стрит лучше не появляться.

— Не терпится? — спрашивает Мэри и прищелкивает языком.

Ей не хочется покидать паб и возвращаться к себе, а молодой человек нетерпелив и, убедившись, что Мэри затягивает время, он решает найти себе другую спутницу. Вернувшись к столику с очередной кружкой, Мэри Келли обнаруживает, что кавалер ушел. Очевидно, сейчас он проклинает ее за потраченное впустую время, но Мэри нет до этого никакого дела.

— Джинджер? — раздается знакомый голос.

— Вы давно тут? — Мэри протягивает кружку старому знакомому и садится рядом с ним, не обращая внимания на насмешки.

— Да, минут двадцать. Кто это был с тобой?

Мэри Келли улыбается благодушно.

— Так, какой-то человек… Не помню! — Она хихикает.

Они вдвоем выходят из паба, несколько человек обращают внимание на представительного мужчину рядом с Мэри Келли. И тут же забывают о нем. Обитатели Дорсет-стрит не лезут в чужие дела, даже когда рядом с ними кого-то грабят, а этот джентльмен выглядит весьма респектабельно. Желанный клиент для любой дамы с Дорсет-стрит, но редкие из них обладают красотой и молодостью Мэри Келли.

Одна из таких потрепанных жизнью проституток встречает их у входа в Миллере-Курт. Мэри Энн Кокс, ее старая подруга, стоит возле сводчатого прохода, ведущего во двор, поджидая очередного клиента.

— Доброй ночи! говорит Кокс, разглядывая спутника Мэри Келли.

— Привет! — отзывается та и сообщает: — Я собираюсь петь!

Время позднее, почти полночь, но Мэри Келли в самом деле начинает петь, едва переступив порог своего жилища. Это песня «Фиалки на могиле моей матери» — популярная песенка, появившаяся в начале восьмидесятых годов XIX века.

Спустя пятнадцать минут она напевает ту же песенку. Это слышат ее соседи по фамилии Пиккет. В половине первого миссис Пиккет собирается спуститься к Мэри Келли и попросить прекратить вокальные упражнения, но ее супруг просит «оставить бедную женщину в покое», и миссис Пиккет с ворчанием возвращается в постель.

В час ночи начинается дождь. Мэри Энн Кокс покидает свой пост возле подъезда, возвращается к себе и проходит мимо окна Мэри Келли. За дверью все еще слышится приглушенное пение. Легкий свет пробивается из-за занавесок.

Элизабет Прейтир в своей комнате на втором этаже проводит время с Джоном Маккарти. Господин Маккарти пришел за своими деньгами, и он их получает. И кое-что еще, ибо Элизабет пьяна и уступчива. Тем более что Маккарти принес с собой выпивку. Когда он уходит, Прейтир едва стоит на ногах, но у нее хватает сил, чтобы придвинуть стулья к входной двери — замка в ее комнате нет.

В два часа ночи Джордж Хатчинсон возвращается к себе домой. Этот джентльмен живет на Коммершл-стрит, недалеко от Дорсет-стрит и знаком с некоторыми из тамошних обитателей. На углу Флауэр и Дин-стрит он сталкивается с Мэри Келли, которая просит одолжить ей шесть пенсов. Она одна, все еще пьяна и шмыгает носом. Джентльмен, которого она принимала у себя, — ее старый знакомый; он дал Мэри шиллинг, но она все уже пропила.

— Я только что из Ромфорда, — сообщает ей Хатчинсон, хотя очевидно, что Мэри это не интересует. — Потратил там все, что было, так что уж извини!