Валерий Горбунов - Секреты для посвященных

У Вячеслава стало гадко на душе. Он подошел к зеркалу, прикрепленному к стенке шкафа с внутренней стороны. Однажды в сердцах он сильно хлопнул дверцей, зеркало треснуло, образовалось три осколка, которым распасться мешала рамка. Теперь это разбитое стекло напоминало зеркало в «комнате смеха». Но Вячеславу сейчас было не до веселья. Он поглядел в зеркало. Лицо его было деформировано: два глаза сблизились, подбородок скособочился и отъехал в сторону. На Вячеслава глядел урод. Причем злой урод. А может, он такой и есть?

На него иногда находили приступы самоотрицания. Он вдруг становился противен сам себе. Ему не нравилось в себе все — от внешности до внутренней сути. Сейчас был как раз такой случай.

С детства у Вячеслава сохранилась привычка — все неприятности немедленно тащить к бате. Еще второклашкой, схватив двойку, стремглав бросался к телефону-автомату, набирал отцовский служебный номер и звонким голосом сообщал:

— Пап! Я по русскому двойку схватил.

Как будто рапортовал о каком-то успехе. Ему было обязательно нужно, чтобы отец знал. Как только тот узнавал, неприятная тяжесть как бы переваливалась со Славиных плеч на могучие плечи бати.

— Двойка? Так ты ее, наверное, в следующий раз исправишь, сынок?

— Конечно, исправлю, пап.

— Ну и хорошо. Закончи уроки и иди играй.

Славик выбегал из телефонной будки, с удивлением замечая, что день, оказывается, сегодня солнечный и веселый. А до звонка отцу казалось, что пасмурный и скучный.

Вот и сегодня ему захотелось как можно скорее рассказать отцу о неприятной утренней сцене. Но бате, похоже, не до него. Он рассеянно целует сына, непривычно рано вернувшегося с работы (для чего ему нужно встать на цыпочки: сынок-то вымахал под сто девяносто сантиметров), бормочет: «Колбаса в холодильнике», и идет в комнату, ссутулившись и опустив плечи. Нестриженые седые волосы кучерявятся на загривке, придавая отцу вид запущенности и неухоженности. У Вячеслава щемит сердце. Что случилось с отцом?

Неделю назад, вернувшись из Северогорска, Вячеслав вручил отцу резную деревянную шкатулку от Луконникова. Отец помолодел прямо на глазах, с жадностью рассматривал пожелтевшие фотографии, пробегал глазами старые письма, записочки, возбужденно вскрикивал, радостно улыбался. В нем появилось что-то от того молодого и бравого лейтенанта, который глядел на Вячеслава с фотографии, прикнопленной к стене в отцовском кабинете. Честно говоря, прежде сын не усматривал сходства между лейтенантом и батей. А между тем, подумал он, отец, в сущности, остался таким же, как и был, — смелым, честным, в чем-то наивным, легкоранимым человеком. Просто с годами научился владеть собой, скрывать свои чувства в себе. Не теряют ли родители в глазах своих детей оттого, что с годами надевают на себя маску умудренных жизнью, знающих ответы на все вопросы умников? Ведь на самом деле они совсем не такие — страдающие, одолеваемые заботами и страхами, живущие мечтами и надеждами…

— Батя, что случилось? — взволнованно и требовательно спрашивает Вячеслав.

Отец поднимает голову, от тика у него дергается щека. Медлит, не знает, говорить или не говорить. Бледные губы разжимаются с трудом:

— Вот полюбуйся. — Тыча рукой с сторону валяющегося на столе бумажно-газетного кома. — Вон как костят твоего отца.

— Ну что там такое, — солидным баском произносит Вячеслав, будто они с отцом поменялись местами и теперь старший — он. Берет со стола бумажный ком, разглаживает страницы. В глаза тотчас же бросается набранный жирным шрифтом заголовок «Прожекты и прожектеры». Это об отце. Автор резвился, как мог. Цитировал Щедрина. Отец сравнивался с неким анекдотическим поручиком, который, прослышав, что англичане дают миллион тому, кто год будет есть только сахар, вознамерился сорвать огромный куш… Речь шла об отцовском вибробуре — последнем его детище. Несколько лет назад пространство между кожаным, потертым диваном и обеденным столом, покрытым клеенкой, занимал чертежный кульман. Потом кульман исчез, и на его месте появилось какое-то железное чудище с отходившей от него в сторону гофрированной трубкой, похожей на трубку противогаза, только более толстую. Это и был макет вибробура, затем исчез и он. Началось промышленное внедрение изобретения. «До сих пор, — рассказал батя, — работы в горных карьерах ведутся при помощи бурильных штанг. Техника испытанная, но малопроизводительная. Если бы удалось хотя бы треть бурильных оснастить электровибробурами, производительность возросла бы в сотни раз».