Николай Свечин - Туркестан

Закончив с общей ситуацией, правитель канцелярии перешел к вскрытому заговору. Тут уже слово взял капитан Скобеев. Он изложил подробно всю схему преступлений: сговор интендантов с ишаном-убийцей, роль шайки локайцев, земельные махинации, шпионаж в пользу Англии. Отдельно остановился на рапорте Тринитатского-младшего, стычке его с интендантами, ставшей причиной устранения. Генерал разволновался и пожелал завтра же повидать Веселаго и Кокоткина. Это было ему обещано.

Затем правитель канцелярии задал несколько вопросов столичному гостю. Надо же знать, что за ветры дуют над Невой! И первый вопрос был, как здоровье государя. Тринитатский ответил: пока живой, но до зимы не дотянет. Тает на глазах. Только что Его Величество увезли в Ливадию. Там он, скорее всего, и помрет…

Тогда Нестеровский спросил, а каков наследник? Будущий император, сказал Михаил Львович, плохо готов к трудным обязанностям по управлению страной. И сначала за него все будут решать дяди, братья Александра Александровича. Но они чересчур нахраписты. Молодой государь пойдет у них на поводу – первое время. Однако когда-нибудь это кончится для их высочеств плохо. Цесаревич нерешителен, но злопамятен и скрытен. Петербург исподволь начинает готовиться к переменам.

Еще Тринитатский сообщил, что комиссия по разграничению Памира в следующем году расставит все столбы в горах. Решение договориться с англичанами уже принято. Полковник Галкин войдет в комиссию как технический специалист. Хотя обе стороны знают, в чем именно его специальность… Но и британцы не лыком шиты и всунули в комиссию майора Вахаба. Тот опытный разведчик, а стреляет, почти как барон Таубе! Алексей запротестовал: это невозможно, – однако генерал настаивал.

В завершение беседы ревизор сказал правителю канцелярии:

– Готовьте представление полицмейстера Скобеева на подполковника. За отличие!

– Но, ваше высокопревосходительство! – смутился Иван Осипович. – Я всего два года, как капитан! Не дадут!

Инженер-генерал даже не повернул головы в его сторону.

– Я, как приеду, сразу пойду на доклад к военному министру. Присылайте бумагу, Константин Александрович. А я ее толкну. Так толкну! Да и вас не забуду.

– Больше всех тут сделал Лыков, – тихо констатировал правитель канцелярии.

– Ему я, увы, ничем помочь не сумею, он частное лицо. Просто мы с женой будем молиться за него всю жизнь.

– Ни я, ни Иван Осипович так и не поняли, как Лыков все это делает, – продолжил Нестеровский. – Удивительно! Посмотрел на карту – и сразу раскрыл весь заговор. Сунул руку в самоварную трубу – а там улика. И так всякий раз. Помните, в античных трагедиях? Есть такой «бог из машины». Когда все запутывается неимоверно и разрешить конфликт нельзя, сверху спускается на канатах высшая сила. И расставляет все по местам. Вот это про него, про Лыкова.

– Михаил Львович, господин Нестеровский весьма помог мне с продажей леса из моего имения. Я более чем доволен… – счел возможным признаться Алексей.

– Вот и молодец, – похвалил инженер-генерал действительного статского советника. – Так и сообщу министру: человек на своем месте!

Собственно, на этом история и завершилась. Четыре дня гость вел ревизию и закончил ее в благоприятном для администрации ключе. К барону Вревскому, которого хорошо знал, он даже не поехал. Зато лично допросил капитана Веселаго и подъесаула Кокоткина, сделав им очную ставку с ишаном Ходжи Сеидовым и начальником его охраны. И убедился, что власти сказали ему правду.

По итогам лыковско-скобеевского дознания открыли следствие. Учитывая отсутствие в Туркестане чиновников Министерства юстиции, вели его строевые офицеры. Веселаго с Кокоткиным признали свою вину. Но генерал-лейтенанта Ларионова привлечь не удалось – подчиненные его выгораживали. Алексею все было понятно. Тяжесть содеянного сулила интендантам лишение всех прав состояния и каторжные работы. Там, на Сахалине, им понадобятся деньги. Чтобы откупиться от непосильных уроков. Чтобы питаться от кухарки, а не из арестантского котла. Чтобы дать в лапу тюремной администрации и быстрее выйти на поселение. Оплачивать все это станет генерал. А если не захочет, так показания можно изменить… Ларионов подал рапорт об отставке по состоянию здоровья. Начальство хотело бы избежать скандала. Но инженер-генерал Тринитатский не собирался прощать человека, имеющего отношение к смерти его сына. Он хотел в столице нажать на кое-какие рычаги. Дело окружного интенданта было отложено, однако не закрыто.