Николай Свечин - Туркестан

Или:

– Подъезжаем к Катта-Кургану. У старика с петлицами горного ведомства можете купить печеного картофелю. Больше ничего ни у кого не берите!

Сам капитан при знакомстве первым делом развернул станиоль [3]и угостил попутчиков очень вкусной дичью. Назвал он ее по-местному: качкалдак. Оказалось, что это морская утка – такие во множестве водятся на каспийском побережье. Неприхотливый полицмейстер обходился хлебом и чаем. Когда ему предлагали водки, он с благодарностью угощался. Несмотря на жару, водка шла хорошо. А без нее впору было бы стреляться…

Лыков выходил на каждой станции и с любопытством осматривался. Особенно его поразили туземцы. Рослые брюнеты могучего сложения, в темных халатах и барашковых шапках, они держались с большим достоинством. Капитан пояснил, что это туркмены рода теке, населяющего Ахал-Текинский оазис.

– Сильный народ! Сарты – нация торговцев, а туркмены – нация воинов. Дали они тут прикурить! Теке всегда жили разбоями. Рвали на части Хиву, Бухару, Персию и даже Авганистан. Хан Хивы в 1855 году решил их проучить. Сдуру… Так они его войско разбили, а самого хана взяли в плен. И зарезали, как барана. Больше уж никто с тех пор не смел их задирать. И мы не хотели! Но пришлось. Когда покорилась нам Хива, наши коммуникации тоже попали под удар туркменов. Волей-неволей армия вынуждена была туда сунуться. В семьдесят девятом генерал Ломакин пошел штурмовать Геок-Тепе – и отступил с большим уроном. Вот такие дела…

– Вы тоже в этом участвовали? – догадался Лыков. – Аннинский темляк за них получили?

Иван Осипович сделался серьезен и даже печален.

– Следующая станция как раз Геок-Тепе. Выйдемте вместе, я все покажу и расскажу. Уж начал забывать… Всегда я там у братской могилы поминаю товарищей. Жаль, что поезд приходит в сумерках и стоит только двадцать минут. Ну, что-нибудь да разглядим. А вы, Алексей Николаич, покамест запомните: с теке можете иметь дело без опаски, это люди слова. А вот приедете к нам в Ташкент, не верьте никому из туземцев! Сарты – торгаши, жулье. Чем бы сарт ни занимался, его мечта – заиметь лавочку на базаре. Чтобы обманывать народ. Их репутация в Азии стоит крайне низко. Любой купец-сарт в любую минуту может отказаться от своей подписи! А судиться с ними бесполезно. Нашего коммерческого суда в крае пока еще нет, а народный суд всегда покроет единоверца.

– Народный суд? У вас, как и на Кавказе, судят по адату? [4]

– Точно так. Правительство оставило мелкие споры в ведении биев [5]. Не вздумайте к ним обращаться! И вообще, прежде чем сделать в Ташкенте что-нибудь важное, спросите сначала у меня.

Вот момент, понял Лыков. И решил задать давно интересовавший его вопрос:

– Иван Осипович! Спасибо за ваши разъяснения, надеюсь, вы и дальше не оставите нас своим попечением. Но… как нам быть с интендантами?

– С какими интендантами?

– Да мы с Яковом Францевичем хотим предложить шпалы для строительства железной дороги. И столкнулись с тем, что этот вопрос решается лишь за взятку.

– И что же вы хотите от меня? – насторожился полицмейстер.

– Совета. Только совета.

Скобеев нахмурился.

– Хотите узнать, можно ли договориться подешевле?

– Да. А лучше чтобы вообще не платить. Честно говоря, с души воротит кормить эту сволочь.

– Эх… И меня воротит. Но сделать ничего нельзя, так устроено в Туркестане. Не смогу я вам здесь помочь, не моего калибра вопрос.

В Геок-Тепе поезд прибыл в десятом часу. Небольшой туземный город был известен всей России. В ноябре 1880 года семитысячный русский отряд под командованием самого Скобелева осадил здесь туркменскую крепость Денгиль. Вся Средняя Азия уже покорилась белому царю, и держался лишь Ахал-Текинский оазис. Вход в него и защищала крепость. На подмогу здешнему гарнизону съехались головорезы со всего разбойничьего племени. В итоге наши атаковали двадцать пять тысяч вражеского войска, да еще спрятанных в укреплении. Осада длилась до января следующего года.

Когда поезд остановился, Иван Осипович подозвал кондуктора и приказал ему охранять вещи. А сам быстрым шагом повел соотечественников в темноту.

Прямо возле станции, под фонарем обнаружилась трофейная артиллерия. Английская медная шестифунтовая пушка была дополнена двумя чугунными зембуреками [6]. Капитан указал на них:

– Я служил тогда подпоручиком в Первом Туркестанском стрелковом батальоне. Выстрелом вот из такого зембурека оторвало голову моему денщику. И этой головою…