Владимир Полудняков - Не убий - Повести; На ловца и зверь бежит - Рассказы

— Нам нужны твои гарантии, — прервал его размышления Саранцев. Он перешел на «ты», вполне логично посчитав адвоката равноправным партнером в этой противозаконной махинации.

Арнаутский также спокойно принял предложенные правила игры, опустившись на уровень двух подонков, прекрасно понимая, что иначе ему не поверят и все оборвется на первом же этапе знакомства.

— Нам нужны доказательства, что не врешь, — повторил Саранцев.

— Копия допроса свидетельницы устроит?

— С адресом и телефоном…

— Само собой.

— Годится.

— Тогда договоримся о следующей встрече. Завтра. Нет, послезавтра, — предложил Стас.

— У меня дома, — многозначительно произнес Саранцев и невольно переглянулся с Козаченко.

— Не пойдет.

Они поняли друг друга: все правильно, в такой непредсказуемой ситуации адвокат побоится оказаться один с тремя в незнакомом месте.

— Но сюда мы тоже больше не заявимся.

— У моей родственницы есть квартира, она уехала с мужем на заработки. Квартиру не сдает. Там будет нормально.

Арнаутский узнавал, найти такую квартиру не проблема.

— С телефоном?

— Да. Вот что, мужики. Либо вы согласны, либо нет, но лапшу мне не вешайте. Я ведь человек занятой. Мой час работы стоит сорок долларов. Не хотите, расхлебывайте сами свою кашу. Боюсь, поперек горла встанет, не задавитесь случаем. Вопросов больно много задаете.

Стас, с трудом сдерживавший свои истинные чувства, выплеснул гнев им в лицо, используя этот очевидный повод — сомнение и претензии Саранцева.

— Адрес и телефон сообщу завтра. Я позвоню. Все.

Саранцев и Козаченко медленно поднялись. Стас посмотрел на них снизу вверх и тихо сказал:

— Послезавтра — валюту в полном объеме.

Они ушли, оставив в тесной кабинке тяжелый дух перегара, пота и какой-то мерзкой гнили.

У Стаса не было сомнений, что до следующей, последней встречи они не станут его убирать. Бандиты были напуганы, это очевидно, но он будет нужен им до тех пор, пока они не узнают все о свидетельнице. Они вели себя со звериным недоверием и осторожностью, но невесть откуда взявшаяся опасность уже погнала их вперед, к самому краю. Где будет этот край, каждый для себя уже определил.

«Всего один день, — прошептал Стас, — надо успеть.»

В эти дни в обменниках были перебои с валютой, но ему повезло: в выносном пункте, ларьке у Финляндского вокзала быстро обменяли рубли на доллары. Должно хватить на все. С чего же начать? Да, конечно с прокуратуры. Стас позвонил Зайцевой и через полчаса сидел в ее кабинете.

Когда-то, студентами, они были очень дружны, и их связывала взаимная симпатия и легкая влюбленность, которая, возможно, могла бы привести к более близким отношениям. Но очарование Светланы оказалось сильнее, он женился на ней и не ошибся. Студенческая влюбленность прошла, но теплота и симпатия остались. Людмила была весела, какие-то искорки бегали у нее в глазах, и, посмотрев на озабоченного и серьезного Стаса, она сказала:

— Стас, если ты по делу, то лучше не сейчас. У меня сегодня вечером радостная встреча, не хотелось бы напрягаться и забивать голову проблемами.

— Людочка, ты же меня знаешь, не стал бы я использовать твою благосклонность для протекции или чего хуже. Вспомни, разве я хоть раз обращался к тебе с подобными просьбами?

— Но все-таки что-то стряслось, по тебе видно. Что с тобой?

— Хотел с тобой поговорить, но тема такая… необычная. Впрочем, для нас с тобой почему же необычная? О смертной казни.

— Ну, ты меня сразил! Будто мы с тобой не можем поговорить о более приятном, о любви, например, — рассмеялась Людмила, но, увидев, что Стас остался серьезен, настроилась на его лад. — Шучу, Светка побьет меня… Так что тебя интересует? Как я отношусь к смертной казни? Как прокурор или как человек? И в том и в другом качестве могла бы ответить: как все. Сейчас модно говорить: я, в принципе, против смертной казни, но… а дальше следуют стандарты: общество не готово, зверские преступления, будьте вы на нашем месте… Все звучит убедительно. И та и другая позиция, и те и другие аргументы.

— Скажи мне, как другу, что ты чувствуешь по этому поводу. Тебе не приходилось в суде просить смертный приговор?

— Бог миловал. Не довелось. А ты как на это смотришь?

— Извини, но мне очень хочется знать твои соображения, — уклонился от ответа Арнаутский.

— Ну, что тебе сказать, — задумалась Зайцева, — я ведь готовила себя к прокурорской деятельности и допускала, что когда-нибудь придется вести дело, по которому в суде неизбежно встанет вопрос о таком наказании. Просмотрела разную литературу, историю, я не буду говорить о подробностях. В правовых государствах от этой меры отказываются, правда, в некоторых вновь возвращаются к такому виду репрессий.