Татьяна Степанова - Родео для прекрасных дам

— Мамонтов?

— Ну да, Василий, — старуха кивнула. — А в котором часу был у вас Мамонтов, припомните, пожалуйста, поточнее, Павла Сергеевна, — попросила Марьяна.

— В котором? Да перед самым обедом, часа, наверное, в два. Я на кухне была, фарш делала для котлет. Света его сама до калитки проводила.

— И больше он не приходил?

— Нет.

— И не звонил Светлане Петровне?

— Ну, откуда ж я-то знаю? Может, и звонил. У нас дома телефонов-то много. И такие, и сотовые есть.

— А в тот вечер Светлана Петровна дома была?

— Да. А где ж еще? Вдова, мужа только что схоронила — не до гостей, гулянок. Телевизор мы с ней допоздна смотрели.

— А вообще кто звонил в эти дни к вам домой?

— Ну это, когда я трубку-то брала? Ну, конечно, подруги Светы звонили. Зинаида да Нателла. Они молодцы, душевные. Не оставляют ее одну в горе. Потом… да, вчера цельный день Орест Григорич все названивал.

— Усольский?

— Ну да. Только Свету он не застал. Она к Зинаиде уехала еще днем. У той день рождения был. Не положено, конечно, вдове-то до сорока дней такое, но тут ведь свои люди, родные. И не банкет какой, так просто, скромно, тихо. Одной-то дома сидеть, реветь — этак с ума сойти можно, — домработница Авдюковых Павла Сергеевна Школьникова (а это, как поняла Катя, была не кто иная, как она), чисто по-женски противореча самой себе, вздохнула: — Эх, жизнь наша вдовья. Я-то хорошо это понимаю, сама мужа похоронила. Он у меня военный был, прапорщик. Еще у отца Светланы личным шофером был.

— Здравствуйте, — запоздало поздоровалась Катя, вклиниваясь в паузу. — Простите, что перебиваю вас…

Вы, наверное, давно Светлану Петровну и ее подруг знаете?

— Давненько, — домработница усмехнулась: — Студентками они еще были. Девчонки бойкие. Наша-то Света потише, отец ее строго воспитывал. А эти две — Зинаида с Нателлой — сорвиголовы были. Особенно Нателла — и коньки, и лыжи зимой, и танцы до утра под магнитофон. И машину она раньше всех отцовскую выучилась водить. Наша-то Светка до сих пор не может, хоть и права имеет. Дороги, говорит, тетя Паша, боюсь.

— А вы знали мужа Зинаиды Александровны? — спросила Катя.

— Михал Анатолича-то? Конечно, знала. Человек был самостоятельный. Он администратором был, концерты разные для артистов устраивал. Его вся Москва шала. Собой был красавец, волосы, фигура — прям картинка. Хорошо они жили, в достатке. Потом разладилось у них. Слыхала я еще тогда, что он с иностранкой какой-то сошелся. Вроде американкой. Богатая, уехать его манила с собой. Ну и не уехал он никуда. На машине разбился, бедный. В аварию попал — с грузовиком столкнулся, потому как заснул за рулем. Выпил, наверное, ну и сморило его. Выпить-то он любил, бывало, как закатятся они всей компанией в ресторан… Зинаида тогда почернела прямо вся с лица, видела я ее — прямо не узнать было, так убивалась. Жалела мужа-то, несмотря на измену его.

— Что это ты вдруг про покойника речь завела? — спросила Марьяна, когда Школьникова покинула кабинет.

— А что это ты по второму кругу домработницу начала допрашивать?

— У меня прием такой выработан. Я не сразу все вопросы свидетелям задаю. Одно убийство — одни вопросы, второе убийство — другие вопросы. Слышала, что домработница сказала? В день убийства Лосева Мамонтов появился в доме Авдюковых. Они общались с вдовой. Забрал собаку… Черт, при чем тут собака?

— А я разговаривала с Долидзе, — сообщила Катя и вкратце передала суть беседы. — Вот, а ты не веришь в дуэль, — закончила она.

— Все равно это чушь. Хотя… Как занятно все складывается — муж, жена, Мамонтов. Мужа травят, как крысу. А перед убийством охранника снова таинственное рандеву… Но вообще-то что-то во всей этой истории не то. Чего-то чересчур, а чего-то не хватает. Причем самого главного. На, Катюша, прослушай, это запись допроса Усольского.

В кабинете зазвучал раздраженный дуэт двух голосов. Катя слушала внимательно.

— Ну и как, на твой взгляд? — спросила Марьяна, когда дуэт на пленке стих.

— Битва титанов, — Катя вздохнула. — Знаешь, я вообще-то за судебное следствие, за состязательный процесс. А эта бумажная говорильня ради протокола… Когда нет улик и фактов, любые разговоры такого рода только вредны.

— Меня взбесил этот павлин. А жены-то своей как огня, заметь, боится. Как взвился, когда понял, что история с Алиной может наружу выплыть, — Марьяна криво усмехнулась. — Все они одинаковы, сволочи.

— Не из-за этого ли Нателла Георгиевна с собой хотела покончить, — сказала Катя.