Татьяна Степанова - Темный инстинкт

С САМОЙ, естественно, начинать мне никто не позволит: наших наверху кондрат хватит, а мне просто голову оторвут вместе с моими жалкими погонишками. Но вот с остальными поработать — рискнуть стоит. Твое дело в этой ситуации: зацепить любого из них. Повторяю — любого, мне без разницы пока, с кого начинать. На чем цеплять — ищи сам. Но я хочу предметного разговора, предельно жесткого разговора. Это интеллектуально-музыкальное болото пора как следует пугнуть. И посмотреть, кто выскочит из своей тихой тины первым и засуетится. Так-то, действуй, дружок. Сутки тебе на размышление и подготовку. Но к четвергу я должен знать фамилию первого фигуранта. Звони — если что — днем мне в отдел, а ночью — на-ка вот номерок. Там связь, правда, не ахти, но что надо услышу.

— Это в лесную школу, что ли? — ухмыльнулся Кравченко, задетый командирским тоном опера: ах ты мент, не запряг еще, а туда же. Инструктирует.

— А за такие предложения можно и… — Сидоров фыркнул. — Ладно, не зли того, кто к тебе всей душой. Не надо, а то аукнется тебе это, Вадик. Наташка — женщина правильная. И потом.., я, может, еще женюсь на ней… когда-нибудь.

Удивительно, но факт: даже посреди самых бурных, волнующих, трагических и таинственных событий нас порой берет в плен самая банальная скука. И тогда ничто уже не возбуждает наш интерес, а каждый необходимый поступок превращается в форменную пытку. Апатия властно овладевает нами, и даже тайна теряет свою притягательность перед вялым состоянием покоя, воцаряющимся в нашей душе вопреки нашей воле. Отчего так происходит — бог весть. Но многие люди, точно рептилии в сезон спячки, подвержены этому духовному оцепенению.

Сергей Мещерский, как никто, знал за собой подобный грех жесточайшего сплина, как мог, пытался бороться, но…

Вот и сейчас ситуация требовала активных действий (пусть даже бесцельных, но хотя бы создающих видимость работы по делу в глазах нанимателя). А ему встать с кресла и куда-то двинуться было лень, но даже сидя разговаривать ни с кем не хотелось. Затаившись на террасе-лоджии на уютнейшем диване, он лениво из-под полуопущенных век наблюдал, как в доме шла генеральная уборка.

Явилась жена газовщика — бойкая пышка, похожая на резиновый мячик на тонких ножках. Оказывается, она приходила к Зверевым убираться два раза в неделю. Шипов-младший извлек для нее из чулана моющий пылесос, Александра Порфирьевна вручила тряпки, швабру и метелку для пыли, и работа закипела.

По такому случаю все домочадцы откочевали на свежий воздух, чтобы не наглотаться пыли.

Зверева и Корсаков ушли к озеру. Певица надела черный брючный костюм и соломенную шляпу с крепом — ни то ни другое при ее массивной фигуре, на взгляд Мещерского, ей совсем не шло.

Файруз и Зверев на шикарном черном «Феррари» уехали в город. Зверев украдкой подмигнул Мещерскому: «Бар опустел. А в горе-злосчастье русский человек что больше всего уважает? То-то. Вам, Сергей, что купить?»

Алиса слонялась по саду, а ее брат пропадал неизвестно где (может, своих бабочек выслеживал? Хотя Мещерскому так пока и не удалось застукать Пита с сачком).

В доме осталась только Александра Порфирьевна: как обычно, орудовала на кухне. «Вот так было и в тот день, — размышлял Мещерский. — Они так же расползлись, а. потом это случилось. Возможно, кто-то из них специально стерег Шипова. Возможно…»

Моющий пылесос гудел, как реактивный лайнер, уже наверху, на «северной террасе». Уборка подходила к концу.

В вазах появились свежие цветы и ветки рябины. Ее яркие гроздья были Мещерскому неприятны — слишком уж походили на те пятна, которые он видел там, на шоссе, на траве, и никак не мог забыть. «А ведь там каким-то образом оказался разорванный шарф Зверевой. Мы же совсем о нем не вспоминаем! Как он туда попал? Быть может, это важная улика, а мы…» — мысль мелькнула тревожная, но тут же растаяла все в той же ленивой нирване. И снова стало тускло на душе, муторно: вот цель вроде замаячила, и надо идти и выяснять про этот чертов шарф. А у кого?

И как? Да и зачем? Может, потом, позже…

С кухни вкусно пахло крепким мясным бульоном и смесью каких-то пряностей. Мещерский вздохнул обреченно, буквально выдрал себя из диванных подушек (дома будешь расслабляться!) и направил свои стопы на аромат.

— Александра Порфирьевна, у вас не найдется глотка минералочки или, может, чаю холодного?

— Пожалуйста, Сереженька, возьмите в холодильнике.