Татьяна Степанова - Темный инстинкт

— И даже убийство родного брата?!

— И это случалось. И действительно, если рассматривать с точки зрения обычной логики, версия о том, что убийца — Шипов-младший, многое объясняет: и смерть аккомпаниаторши, и даже кровоподтеки. Если, конечно, не верить ни единому его слову о «братской любви». Сдается мне, что и любил-то он Андрея странно — больше стыдился. И за то, что тот не похож на других, и за то, что его кастратом называли (кому захочется быть братом кастрата?), и даже голос его необычный был, кажется, Егору противен, хотя он понимал, что именно этот дар открывает им с братом дорогу в большую жизнь. Андрея он в глубине души и жалел и презирал одновременно — хотя бы даже потому, что везде чуть ли не с кулаками должен был отстаивать «честь фамилии». Но при этом и завидовал ему, потому что в их жизнь внезапно вошла такая великолепная женщина. Словом, клубок противоречий, ристалище страстей, как в ваших операх. А насчет чувств этого Ромео к нашей перезрелой мадам, что ж, в его возрасте как раз такое и может случиться.

— На них просто отвратительно смотреть!

— Ну-ну, брось. Смотреть на них не так уж и отвратительно, нормально. Чем старше становится женщина, тем моложе ее свита. Ты вон на наших эстрадных див взгляни, а тут рангом повыше люди и вкуса у них побольше, но…

В общем, нормально это все, — Кравченко усмехнулся. — И вообще, ты за мадам Звереву сейчас не переживай, парень постарается, чтобы ей было хорошо. Из кожи вылезет, а вдовушку осчастливит. И насчет безопасности ее…

Даже если Шипов убийца, как раз ей-то его опасаться пока нечего. Он больше нас даже заинтересован, чтобы вдовушка прожила как можно дольше, хотя бы до того момента, когда в этом доме, быть может, уже в пятый раз протрубят свадебный марш.

— Ты стал ужасным циником, Вадя. — Мещерский вздохнул, потом хмыкнул, потом нехотя улыбнулся. — И правда, я таким дураком вчера был. И как мне только ей сегодня в глаза смотреть?

— Да не моргнув глазом. Тебе еще ее стесняться! Эх, Серега, тут давно уже никто никого не стесняется. Все уже полностью морально раскрепостились. И нам пора.

— А со Зверевым теперь как же? То, что ты мне рассказал, — это теперь куда?

— Куда? А бог его знает. Я уже сказал: с точки зрения обычной логики, в данной ситуации первый кандидат в убийцы — Шипов. Но.., мы же с тобой нелогические люди.

И ситуация тут с каждым часом меняется, а посему…

К черту пока и Шипова! Именно потому, что с ним все так ловко сейчас укладывается в банальнейшую схему: зависть — ревность — братоубийство — устранение препятствий в лице верной подруги. А если честно, то Зверев меня как раз больше сейчас интересует. Знаешь, мне кажется, что с ним мы попали пальцем в небо. Их отношения с Алисой несколько иные, чем нам представлялось. Мне его даже жаль стало.

— Его? Это, по-моему, ее жалеть надо.

— Павлин наш доигрался, понимаешь? Сначала все шло гладко и ему льстило, что девчонка, которая его почти на двадцать лет моложе, так из-за него переживает — и к бутылке липнет, и по пятам за ним бегает. А потом он вдруг понял, что не только из-за его прекрасных глаз она так изводится, а в основном потому, что он — брат женщины, которая для этой девчонки, быть может, значит да и значила гораздо больше, чем этот герой-любовник со всем своим шармом. Это уязвило, захотелось доказать, что и без родственных связей он еще ого-го! Доказывал-доказывал, соблазнял-соблазнял, играл-играл и.., сам не заметил, как стал несвободен. Когда сорокалетний мужик начинает играть с молодой девицей, то.., неизвестно еще, кто в проигрыше останется. Возраст, знаешь ли, располагает к разным сентиментальным сюрпризам.

— Эта категория стала для нас уже постоянной. — Мещерский отодвинул штору: робкое солнце заглядывало в комнату. — Тут с каждым часом все меняется — ты прав, а вот понятие возраста присутствует во всем. Мы очень часто стали употреблять это слово, не находишь? Может, потому, что и с нашим возрастом, Вадя, это как-то связано? Может, мы с тобой не доросли еще до всего этого, а?

— Ну да, сосунки-несмышленыши. Я, наверное, точно не дорос. Ну а если продолжать про Зверева.., он ненавязчиво внушал мне, что финт с бритвой — Алисиных рук дело и бритва эта предназначалась именно Марине Ивановне. Однако бритва — это одно дело, а убийства — совсем другое. И вот по поводу убийств он никаких выводов не сделал. Напротив, постарался убедить меня, что Алиса — существо бескорыстное и деньги ее не интересуют. Ну, положим, он лгал мне. И все как раз наоборот. Тогда получается, что смерть мужа Зверевой как наследника выгодна и этой девице, а вот смерть аккомпаниаторши…