Гилберт Честертон - Убийства на улице Морг. Сапфировый крест (сборник)

– Вот это слово! Наконец-то вы его произнесли! – Потом, совладав с возбуждением, он пояснил: – Вы сказали: «Только идиот воспользовался бы маленьким молотком, если можно было взять большой».

– Да, – подтвердил доктор. – И что?

– И то! – воскликнул викарий. – Это и был идиот. – Теперь уж не осталось никого, кто не смотрел бы на него во все глаза. Взволнованно он продолжил: – Я – священник, – воскликнул он, и голос его задрожал почти по-женски. – А священник не должен проливать кровь. Я… я хочу сказать, что он не должен никого отправлять на виселицу. И я благодарю Бога, что наконец-то понял, кто убийца… Потому что убийцу этого не повесят.

– Потому что вы не назовете его имени? – поинтересовался доктор.

– Его не повесят, даже если я назову его имя, – произнес Вилфред с какой-то дикой и в то же время счастливой улыбкой. – Когда сегодня утром я вошел в церковь, я застал там молящегося безумца… Это был несчастный Джо, больной от рождения. Одному Господу известно, о чем он там молился, но у сумасшедших ведь все с ног на голову. Я бы не удивился, если бы и с молитвами так же было: сначала помолился, а потом убил человека. Когда я последний раз видел несчастного Джо, он был рядом с братом, и тот над ним насмехался.

– Вон оно что! – воскликнул доктор. – Понятно. Но как вы объясните…

Преподобного Вилфреда прямо-таки распирало от собственной догадливости.

– Разве вы не видите, разве вы не видите, – запальчиво вскричал он, – что это единственная версия, которая объясняет обе странности, дает ответы на обе загадки! Маленький молоток и сильный удар. Кузнец мог ударить сильно, но взял бы большой молоток. Жена его взяла бы маленький молоток, но не могла ударить так сильно. А сумасшедший мог сделать и то и другое. Маленький молоток он взял, потому что… Ну, он же сумасшедший и мог вообще взять что угодно! А что касается силы удара, разве вы, доктор, никогда не слышали, что во время припадка сила у безумца может удесятериться?

Доктор набрал полную грудь воздуха и выдохнул:

– Честное слово, а ведь вы, кажется, правы!

Отец Браун смотрел на говорящего так долго и пристально, будто хотел внушить ему мысль обратить внимание на его большие и серые воловьи глаза. Когда наступила тишина, он с подчеркнутым уважением сказал:

– Мистер Боэн, ваша теория – единственная из всех пока что предложенных, которая в целом звучит убедительно. Поэтому, я думаю, вы заслуживаете того, чтобы знать: она не верна, я в этом уверен. – И с этими словами странный человечек отошел в сторону и снова принялся рассматривать молоток.

– Делает вид, что уже все понял, – раздражительно шепнул доктор Вилфреду. – Эти паписты хитры, как черти.

– Нет! Нет! – слабым голосом, как будто из последних сил выкрикнул Боэн. – Это сумасшедший убил. Сумасшедший.

Двое священников и доктор несколько отделились от более официальной группы, в которую входили инспектор и его арестованный, но теперь, когда их собственная группа распалась, они услышали, о чем ведут разговор их соседи. Невысокий католик молча поднял глаза, а потом снова опустил взгляд, когда услышал громкий голос кузнеца:

– Надеюсь, я убедил вас, мистер инспектор. Хоть я, как вы говорите, и сильный человек, но не мог я из Гринфорда сюда молоток добросить. Нету у моего молотка крыльев, чтобы он мог полмили пролететь над кустами да полями.

Инспектор дружелюбно усмехнулся и сказал:

– Да, похоже, вы и впрямь не имеете к этому никакого отношения, хотя совпадение, конечно, скажу я вам! Мне остается только просить вас, чтобы вы помогли нам найти человека такого же большого и сильного, как вы. Черт возьми, да мы были бы вам благодарны, если бы вы даже хотя бы помогли нам задержать этого мужчину! Вы ведь вряд ли догадываетесь, кто он, верно?

– Может, и догадываюсь, – ответил бледный кузнец, – только это не мужчина. – Потом, заметив, как беспокойный взор собеседника устремился в сторону его жены на скамейке, он обнял ее огромной ручищей за плечи и добавил: – И не женщина.

– Как же прикажете вас понимать? – с шутливой интонацией поинтересовался инспектор. – Не хотите же вы сказать, что молотками пользуются коровы, верно?

– Я думаю, не из плоти была та рука, что сжимала этот молоток, – произнес кузнец глухим голосом. – Если уж говорить о том, как он умер, я думаю, умер он в одиночестве.

Вилфред неожиданно подался вперед и впился в него горящими глазами.

– Неужто вы, Барнс, – раздался высокий голос сапожника, – хотите сказать, что молоток сам по себе подскочил и опустился на его голову?