Росс Томас - Смерть в Сингапуре [сборник]

Он действительно оказался превосходным жестянщиком, а когда наше дело стало расширяться, порекомендовал Рамона Суареса, «лучшего обшивщика города». Рамон в девятнадцать лет едва говорил по-английски, но творил чудеса с брезентом и кожей. Привел Сидней и нашего третьего сотрудника, Джека Дуферти, негра, двадцати двух лет от роду. Его Сидней охарактеризовал одной фразой: «Он разбирается в двигателях почти так же хорошо, как вы», — последнее, разумеется, относилось к Триппету.

Доктор Бенджамин Ноуфер выглядел смертельно уставшим, когда вошел в комнату ожидания в половине шестого утра. Он плюхнулся в кресло, получил сигарету от Триплета, глубоко затянулся, выставил перед собой руки и долго смотрел на них.

— Черт побери, ты молодец, Ноуфер, — промурлыкал он. — Ты действительно молодец.

Лет тридцати пяти, длинный, худой, он постоянно пересыпал речь ругательствами.

— Ну и дерьмецо же вы мне подсунули. Настоящее дерьмецо. Руки я ему спас, хотя ему еще долго не придется самому подтирать задницу. Что там произошло? Групповая драка?

— Этого мы не знаем, — ответил Триппет. — Нам лишь известно, что руки ему сломали автомобильной дверцей.

— Кому-то он крепко насолил, — покачал головой доктор Ноуфер. — Вы сообщили в полицию?

— Еще нет.

— Больница с ними свяжется. Завтра они, скорее всего, заявятся к вам, — он зевнул и посмотрел на часы. — О боже, половина шестого, а в десять у меня опять операция. Кто оплатит этот чертов счет?

— Мы, — ответил я.

— За все?

— Да.

— Я договорюсь в приемном покое. А то у дежурной сестры свербит в заднице, потому что она не знает, кому направить счет, — он снова вытянул перед собой руки и уставился на них. — Чертовски сложная операция, но ты, Ноуфер, молодец.

— Когда мы сможем повидаться с ним? — спросил Трип-пет.

— Завтра. Около двух часов. Подбодрите его, ладно? Скажите ему, что с руками все будет в порядке. Он — отличный парень.

После ухода доктора я повернулся к Триплету.

— Я решил встретиться с этим человеком в Вашингтоне.

Он кивнул, словно и не ожидая услышать от меня ничего другого.

— Ваши друзья умеют убеждать.

— Не в этом дело, — возразил я. — Совсем не в этом. Анджело Сачетти не дает мне покоя уже два года. Вам об этом известно. Вы же видели, как меня начинает трясти. Теперь они говорят, что он жив. Думаю, я должен найти его, если я не хочу видеть его каждый день до конца жизни.

Триплет молчал целую минуту.

— Я думаю, теперь все закрутится помимо нас. Этим должна заняться полиция.

— Она и займется, но к моей поездке в Вашингтон это не имеет ни малейшего отношения. Если они смогут найти бандюг, что изувечили Сиднея, я буду только рад. Но я-то знаю, кто отдал приказ, а человека в Вашингтоне… едва ли его свяжут с этим преступлением. Но я нужен Чарльзу Коулу, он, во всяком случае, так думает, а он нужен мне, потому что через него я узнаю, где сейчас Анджело Сачетти. А в итоге, возможно, они все заплатят за руки Сиднея.

— Если не победа, то месть, — пробормотал Триппет.

— Сам придумал?

Он покачал головой:

— Милтон.

— Тогда вы оба не правы. Я не жажду мести. Но они у меня в долгу. Во-первых, за Сиднея, а во-вторых — за два года холодного пота и судорог. Я хотел бы получить с них сполна.

— Как?

— Еще не знаю. И не узнаю, пока не встречусь с Коулом в Вашингтоне.

Триплет пожевал нижнюю губу:

— Они просто не могут обойтись без вас.

— Судя по тому, что они сделали с Сиднеем, да. Если я снова откажусь, они повторят представление. Я не люблю больниц. Мне не нравится сидеть в палате и спрашивать: не давит ли гипс, когда его снимут, будет ли разгибаться полностью рука или нога?

В комнату ожидания вошла сестра, с любопытством глянула на нас и скрылась за другой дверью. Триплет уселся поудобнее.

— Вы действительно думаете, что в одиночку сможете справиться с этим Коулом из Вашингтона и его братией? Вы, конечно, крепкий парень Эдвард, но, поймите меня правильно… — он не закончил фразы, но я все понял без слов.

— Что же, по-вашему, я задумал? Драку в вестибюле вашингтонского «Хилтона»?

— Мне пришла в голову такая мысль — я же неисправимый романтик.

— Я не сторонник насилия, хотя знаю, что насилие бывает реальным и мнимым, и не так уж легко отличить одно от другого. Можно включить телевизор и в выпуске новостей увидеть, как южновьетнамский полицейский прикладывает пистолет к голове вьетконговца и нажимает на спусковой крючок. А полчаса спустя в вестерне шериф пристреливает заезжего громилу. Кто реальнее для зрителя? Полицейский или шериф? Я бы поставил на шерифа.