Жорж Сименон - Человек по кличке Мышь

— Отвечай честно! Это для тебя наилучший выход.

— Отвечать кому? — поинтересовался бродяга, прикидываясь невинной овечкой.

— Мне! — рявкнул инспектор, снова теряя терпение.

— Понятно, что вам! Но кому? Инспектору Логно из Девятого округа или месье Логно, проживающему на площади Константин-Пекер? Это я хотел бы узнать.

Кажется, он все же совершил глупость, пригласив бродягу к себе в дом, с запоздалым сожалением подумал Логно.

— Решай сам! — устало бросил он. — Но ответь мне хотя бы на один единственный вопрос. Откуда ты знаешь эту женщину?

— Вы имеете в виду Люси Бойсвин?

— Ты уже и имя ее знаешь?

— Как и вы! Выяснил сегодня днем. Вы же сами сообщили мне, где она живет. Утром я пошел на авеню Парк-Монсо, пристроился на скамейке и дождался, когда она с мальчиком вышла на прогулку.

— Ты заговорил с ней?

— Ну не на улице же! Как можно заводить разговор с приличной женщиной на улице? Нет, я подождал, пока они вернутся из парка, потом она пошла в магазин за продуктами, а потом…

— Ты посмел заявиться к ней в квартиру?

— Да. Я отдал ей фотографию. Как и вы, кстати. У нее был очень испуганный вид, она показала мне ту, вторую фотографию, и сказала, что ничегошеньки не понимает.

— А что еще она сказала?

— Спросила, знаю ли я месье Лероя. Но ее всю трясло от страха. Я даже испугался, что сейчас начнется истерика, слезы и все такое. Я честно признался, что не знаю никакого месье Лероя. Но вот на обороте написано чье-то имя. Арчибальд… Ну, вы знаете, о ком я.

— Дальше!

— А дальше я вымелся вон и занялся выяснением того, что это за тип — Арчибальд Ландсберри. Залез в справочник «Кто есть кто» и все быстро выяснил. Только меня, конечно, никто не пропустит в Британское посольство, как некоторых! Ну, и что вам этот Арчибальд сообщил?

— Ничего! — выпалил Логно и тут же спохватился, что сболтнул лишнее. — Тебя это не касается!

— Вот вы как! — не на шутку разобиделся старик. — Я к вам со всей душой! Рассказываю все, что знаю. Ничего не скрываю. А вы! Господи, как же у вас душно! — он рукавом отер пот, струившийся по лбу, и поднялся со своего места. — Получается, что нам больше нечего сказать друг другу.

— Мозельбах! — рассвирепел инспектор до такой степени, что впервые назвал бродягу его настоящим именем.

— Слушаю вас!

— Скажи мне правду!

— Какую правду вы хотите знать?

— Я хочу знать, какая связь существует между долларами и фотографией.

— Вы хотите, чтобы я завел пластинку с самого начала? Прекрасно! Слушайте! Была среда, я получил бесплатную похлебку в столовке при Армии спасения. Шел дождь, сильный дождь. Потом…

— Я не о том тебя спрашиваю!

Старикашка лгал. Он откровенно лгал, и это было видно невооруженным глазом. Впрочем, Логно понял, что Мышь что-то недоговаривает, с самого начала, с того момента, когда он перешагнул порог их отделения в тот злополучный вечер. Уже тогда его подозрение вызвало обилие мелких подробностей, протокольная точность времени и места действия, случайно подвернувшаяся Лия, у которой бродяга клянчил четыре франка на такси, и швейцар на входе в ресторан, так удачно оказавшийся рядом в тот самый момент, когда старик поднимал с асфальта конверт, набитый пачками долларов.

— А, вы хотите, чтобы я прямо на ходу сочинил что-то новенькое? Что ж, по части выдумок я мастак. Пожалуйста! Я спер банкноты у одного подгулявшего посетителя бара…

— Все! С меня довольно! Заткнись, или я за себя не ручаюсь.

Пора сматываться, понял Мышь. Иначе инспектор и правда сорвется и наделает глупостей.

Логно решительным шагом направился к входным дверям и широко распахнул их.

— До скорой встречи! — прошипел он угрожающим тоном.

— И вы меня позвали к себе только ради этого? — искренне удивился бродяга. — Тем не менее, спокойной вам ночи. Если я снова понадоблюсь, вы всегда сумеете найти меня в отделении. После полуночи, конечно.

Спускаясь вниз по лестнице, Мышь машинально повторял имя, которое вычитал в газете.

— Лоём… Лоём… Итак, его звали Лоём.

Ну, и что из того? Что это ему дает? Да ровным счетом ничего!

На следующий день, ближе к полудню, Логно направился к старшему инспектору своего округа. Снять, так сказать, груз с души и чистосердечно рассказать о всех своих инициативах. Он покинул кабинет начальства в гораздо более благодушном настроении, чем когда входил в него. Старший инспектор слушал его рассеянно, задумчиво хмыкал, долго смотрел в окно и лишь потом объявил свое решение: