Сакс Ромер: Зеленые глаза Баст

Я не подозревал, как быстро придет конец размеренному течению моей жизни, насколько резко и непредсказуемо изменится русло упомянутых исследований. Но если в ту ночь мне и предстояло стать свидетелем жуткой драмы, поначалу никакое чутье мне не подсказывало, что темные силы, коим суждено перевернуть мое существование, уже близко; тень настигла меня лишь у старого вяза перед самым моим домом.

Только этим я могу объяснить то безотчетное чувство, что заставило меня замедлить шаг и прислушаться. Ветер наконец стих, и ночь наполнилась безмолвием, нарушаемым лишь стуком капель, падающих с ветвей, и далеким гудением города. Внезапно мне померещилось, что где-то воет пес. Я не слышал ничего похожего на звук шагов за спиной, однако быстро обернулся, не сомневаясь, что кто-то меня преследует. Как я уже сказал, это убеждение пришло из ниоткуда и было совершенно необъяснимо. Но догадка оказалась верной.

Метрах в пятнадцати от меня в свете уличного фонаря мелькнул смутный силуэт и тут же слился с черной тенью, отбрасываемой деревьями у дороги.

Не двигаясь с места, я несколько секунд всматривался во тьму. Стоит заметить, что появление случайного прохожего на улице в такое время не могло вызвать ни тревоги, ни проблеска любопытства: шел лишь первый час ночи. Я действительно пытался убедить себя этим аргументом и потому допускаю, что при виде силуэта я испытал нечто такое, что не может быть названо тревогой или любопытством, но содержит в себе ощущение, которое я не берусь определить и поныне. Мне вдруг пришло в голову, что промелькнувшая и исчезнувшая гибкая фигура ни в коем случае не была прохожим — и обычным человеком она тоже не была. И тут я вновь, уже отчетливо, услышал собачий вой.

И раз уж я поведал об этом, стоит ли умалчивать, что, резко повернувшись, я опрометью кинулся к своей калитке и, заслышав, как за мной захлопнулась входная дверь дома, с невероятным облегчением выдохнул? Коутс, мой ординарец, уже выставил холодные закуски в маленькой столовой, но я не притронулся к ним, а налил себе виски с содовой и нехотя пробежал глазами два или три письма, лежавших на столе.

В них не оказалось ничего особенно важного, и, выкурив последнюю сигарету, я выключил свет в столовой и направился в спальню (мой коттедж на самом деле построен на манер бунгало [2] Бунгало — одноэтажный дом, часто с плоской крышей и большой верандой. ). В темной комнате я задержался у окна.

Из него я видел свой огородик, а над кустами живой изгороди возвышались деревья, высаженные на обочине дороги. Ветер окончательно стих, но облака с удивительной быстротой неслись по небу, то скрывая, то открывая почти полную луну в бесконечной игре света и тени. На какое-то мгновение луна освещала улицу целиком, а потом новая туча пролетала перед ее ликом, погружая все в кромешную тьму, и я смотрел точно в глубины пещеры.

В подобный миг темноты, повернувшись, чтобы зажечь лампу, я увидел глаза.

Они смотрели на меня из-под кустов ярдах в десяти поодаль, огораживающих сад, — огромные, мерцающие кошачьи глаза, и я, подавив вскрик, невольно отпрянул от окна. Я подумал, что тигр или еще какой-то хищник из кошачьих, наверное, сбежал из клетки. Мгновенно, действуя на одном инстинкте, я достал из оружейного шкафа винтовку, не раз сослужившую мне добрую службу в Индии, и направился в сторону двери.

Не успел я сделать и шага, как лунный свет вновь залил сад, и хотя было видно, что сквозь кусты не продраться даже зверю помельче, никого живого там не оказалось! Лишь по всей округе скорбно завывали собаки.

Утром Коутс внес чай, газеты и письма, и я мгновенно проснулся.

— Шел ли ночью дождь, Коутс? — спросил я.

Коутс, чья невозмутимость всегда заменяла мне успокоительное, ответил:

— После полуночи нет, сэр.

— Ага! — сказал я. — Коутс, ты не выходил утром в сад?

— Выходил, сэр, собирал малину для завтрака.

— Но ты был с другой стороны дома?

— Да, не с этой.

— Тогда, Коутс, не пройдешь ли ты, строго по тропинкам, к сараю? Обрати особое внимание на грядки между кустами и дорожкой: посмотри, нет ли на них каких-нибудь отпечатков, но сам на землю не наступай. Мы ищем следы, понимаешь?

— Следы? Отлично, сэр. Велика ли дичь?

— Да, велика, Коутс.

Ничуть не смутившись необычностью приказа, Коутс удалился, являя собой укор всем, кто сомневается в совершенстве выучки британского солдата.