Любовь Овсянникова - Кульбит над кручей

Как и все нормальные люди, я не любила необъяснимых вещей. Но в отличие от большинства я не пряталась от них, а старалась найти им объяснение, для чего нередко и рисковала, и поступала опрометчиво, и вообще вела себя не по возрасту легкомысленно. И все потому, что они мне мешали, отвлекали от работы, как мухи на Спаса.

Сейчас я проделывала то же самое — пыталась понять нелогичное поведение «хаммера». Если машиной управляет чужак и ему надо ехать на юг, например, в Симферополь, то он, естественно, тут путался. И будет путаться дальше, до самого поворота на трассу Москва — Симферополь, ибо на этом участке дороги указателями отмечалось направление на Синельниково, а не на Симферополь. Может, в городе и есть указатели на Симферополь, но они, скорее всего, выводят путешественника на Новомосковск, несколько севернее.

Итак, я поняла, что в белом «хаммере» сидел кто–то, редко или никогда не бывавший в Днепропетровске. Это самое безобидное объяснение, но не самое правдоподобное, кстати, потому что нормальный человек к любой поездке готовится с картой и с набросками маршрута. Было тут что–то не то, как ни крути. Но в это утро мне не хотелось думать о неприятных вещах. В любом случае, постаралась я вернуться к нейтральным размышлениям, этот лихач, несомненно, едет сейчас на юг, ну, или ищет выезд из города в том направлении. Вряд ли он был опытным путешественником, иначе давно бы сориентировался и не метался бестолково туда–сюда, но машину водил классно, это да. И тут я вспомнила, как мы с мужем забирали из Киева тетю Галю — она не смогла привыкнуть к городу, куда забрал ее сын, и давно просилась назад, в родное село. Мы с удовольствием согласились перевезти ее домой, ибо любили бывать в столице, гулять по Крещатику и делать покупки на память. Вот и тогда прибыли в Киев накануне вечером, переночевали у родственников, а утром поехали по делам — все, как делали сто раз. И вдруг началось. Сначала мы полтора часа добирались с Оболони до дома, где нас ждала тетя Галя, благо, что было утро и мало, как и теперь, машин на дорогах. А потом два часа выезжали за черту города, и все равно попали не туда, куда планировали. Ехали домой, как говорил принц Флоризель, абсолютно без аппетита. Да, бывает всяко даже и с опытными людьми.

Вот странно, только что я перемахнула через Днепр, проехала каких–нибудь пять–шесть километров вдоль берега и оказалась около моста через Самару. Значит, на этом отрезке пути в пять–шесть километров в Днепр впадает великая река, а сам он незаметно отклоняется в сторону. Не чудеса ли?! А мне всегда казалось, что по дороге в Славгород я дважды пересекаю одну и ту же реку, только при этом мосты почему–то по–разному называются: «через Днепр» и «через Самару». Говорят, мужчины лучше ориентируются в пространстве — как раз, помню, в тот момент я с этим согласилась и смирилась. Хоть я и поняла, где именно происходит слияние рек, но все равно приоритет в вопросах географии оставила за мужчинами. Зато женщины умеют делать несколько дел одновременно, и в соответствии с этим, я тут же заметила приткнувшийся с левой стороны под кустами белый «хаммер». Ну, это издалека он мне показался приткнувшимся, а на самом деле очень медленно въезжал на мост через Самару с железнодорожного переезда, идущего от Северного жилмассива, — там всегда очень плохая дорога. Все просто: она ведет грузовой транспорт в объезд Днепропетровска на Донецк. Какое покрытие выдержит такие нагрузки?

И все же мне показалось, что на сей раз «хаммер» специально маскировался под осторожно пробирающегося по ухабам, — почему–то. Я совсем некстати вспомнила свою последнюю книгу, где размышляла о мере вещей. Поиски гармонии не всегда так безобидны, как кажется на первый взгляд. Ведь негармоничных миров нет, даже в самом абсурдном из них, таком как, например, мир сумасшедших, существует своя гармония. Значит, под словом «поиски» мы подразумеваем разрушение одного миропорядка и замену его другим. А это уже иной компот — Гитлер тоже искал гармонию, мечтал создать новый мир, более совершенный, с его точки зрения. В книге я, конечно, об агрессии, сопровождающей всякий поиск, не писала, но это не значит, что ее там нет.

Похоже, эти люди, затаившиеся в «хаммере», — теперь я почему–то была уверена, что их там несколько, — как раз и олицетворяли изнанку такого поиска, они вели себя двусмысленно и излучали агрессию. Поняла я это интуитивно, но тут же дополнила свое прозрение соображением, что четыре совпадения — это более чем закономерность, это умысел. И тут мне пришлось признать, что наши встречи происходят не случайно и не зря, — басурмане наматывают круги вокруг меня. Но почему и зачем?