Любовь Овсянникова - Кульбит над кручей

Я остановилась и попыталась пообщаться с котом. «Нет, вот люди! Кому там мог помешать такой симпатичный кот?» — произнесла я, но коту было безразлично мое сочувствие. Засмотревшись на бродягу–красавца и нелестно думая о его гонителях, я не удостоила взглядом те движения, которые скорее почувствовала, чем увидела боковым зрением. Хотя, помнится, отметила, что обладатель «хаммера», похоже, ходит вокруг него колесом: за забором пару раз мелькнули обутые в кроссовки ноги. Но мне могло и померещиться, ведь после прерванного кошачьего мяуканья вокруг залегла дивная предутренняя тишина — вот на ней я и сосредоточилась вниманием. Где–то на востоке солнце подобралось к горизонту и вот–вот должно было выкинуть из–за его черты первый луч, я почти физически чувствовала это. Что может быть достойнее внимания, чем перемены в открытом космосе? Разве об этом расскажешь тем, кто никогда не наблюдал рождение нового дня? Вот я сейчас выеду за город, и, даст Бог, успею увидеть рассвет. Я заторопилась к машине в полной уверенности, что сегодня обязательно прояснится солнце, несмотря на облачность.

Моя «инфинити» стояла, украшенная бриллиантами. Однако пришлось аккуратно протереть ее от капелек влаги и тогда уже забираться в салон. Ах, как мне нравилось там сидеть, когда никого не было рядом и никто не видел моей детской радости от владения таким чудом! Не думайте, что я включила музыку. Хотя какой–нибудь дебил непременно сделал бы это, усиливая приятные ощущения. Но я выросла в селе и знала цену настоящему раю. Не станете же вы, обоняя тончайший аромат роз, услаждать себя в дополнение еще и синтетической вонью, то бишь духами? Вот и я так думаю. В отношении тишины и искусственных звуков существуют те же меры. Не забывайте, что именно я была автором бестселлера «Гармоничные соотношения вещей» и знала толк в делах, о которых говорила.

Мотор завелся сразу, и я тронулась в путь. Машина покатила бесшумно и мягко, и я почему–то снова вспомнила черного кота. Наверное, потому что он за моей спиной точно так же бесшумно и мягко вспрыгнул на забор, чтобы без соглядатаев зализать обиду. Проезжая мимо двора, где бесцеремонно обошлись со всеобщим любимцем Чернышом, я снова посмотрела туда. Теперь таблички «Осторожно! Ворота открываются автоматически» я не увидела, лишь спустя миг сообразила, что ворота стояли раззявленными, а машины и след простыл. Тоже мне, нравы! Лень было барственному отпрыску оторвать задницу от сидения, выйти из салона и закрыть въезд во двор. Автоматически — как же. У нас автоматика известно как работает.

Этот «хаммер» мне прямо память отшиб! Теперь я понимаю снобов, стремящихся переплюнуть друг друга в чем бы то ни было, ведь вот уже и я неравнодушно взираю на более дорогую машину, с ревностью и тайным вопросом в подсознании: «Чем нужно заниматься, чтобы купить такую?». А между тем я это могу легко узнать! Мне вспомнилось, что садовником и по совместительству охранником в том дворе работает мой бывший завлаб, а некогда директор завода металлоконструкций имени Бабушкина Иван Игоревич Чалый, а охранником и по совместительству садовником при нем — его бывший подчиненный и неизменный соратник Антон Никифорович Сац, третьим с ними был все тот же Виктор Степанович, фамилию которого я забыла. Зато помню, что они втроем еще при социализме развернули бизнес — приладились возить в Мурманск колхозные яблоки и продавать там на местных рынках. Собирали те яблоки, конечно, сотрудники института, безвозмездно и в рабочее время. А эти прохиндеи оформляли колхозное достояние как урожай со своих дач, нанимали железнодорожные холодильники, загружали яблоками и гнали на север, за что миленьких выгнали из партии, турнули из института, так и не дав защитить столь же «самостоятельно» выполненные диссертации, как и самолично выращенные яблоки. Короче, теперь они подвизались держать в чистоте и круглосуточно охранять этот двор. Я пару раз видела, как они сгребали прошлогоднюю листву на клумбах, вспушивали землю, окапывали и подбеливали известью деревья. И хоть я давно отошла от науки, где трудилась в молодости, и эти дядьки больше не являлись моими начальниками, но видеть их в качестве подсобных рабочих как–то стеснялась. К счастью, они оказались людьми без комплексов и первыми подошли ко мне.

— Это ваша красавица? — без обиняков поинтересовался Иван Игоревич, кивая на сверкающую на солнце «инфинити». — Что за марка? Заморская? — он, как всегда, шутил, скрывая за этим то же, что и я: ревность к успеху. — А зачем вам вездеход?