Наталья Сундеева - Десятая печать или новогоднее убийство

В сопровождении Славика мы проходим в библиотеку, где уже расположилась на диване хозяйка дома. Почти сразу же здесь появляется маленький толстенький мужчина лет тридцати, которого Людмила Михайловна называет Веней. Он ловко переставляет с подноса на столик большую тарелку с канапе на любой вкус, чашки с дымящимся кофе и кувшин с апельсиновым соком. Славик здоровается с ним за руку, а Рита приветливо кивает. Лицо мужчины расплывается в улыбке.

– Веня, – обращается к нему Людмила Михайловна, – знакомься, это наша гостья Надежда Николаевна. Пожалуйста, будь внимателен к ее пожеланиям.

– А это наш чародей Венечка, – говорит мне Рита. – Могу поспорить на что угодно, что никто не может так готовить, как он.

Повар явно доволен такой оценкой его заслуг:

– Надежда Николаевна, я знаю гастрономические вкусы всех наших гостей, но вы должны поведать мне о своих пристрастиях.

– Я вас разочарую, если скажу, что я не гурман?

– Вовсе нет. В этом вопросе вы полностью можете положиться на меня – будете довольны. Разрешите, для начала я предложу вам свою чудесную настойку – источник энергии и здоровья.

– Надя, не соглашайся ни в коем случае! – советует мне с улыбкой Людмила Михайловна. – Веня привез секрет этого снадобья из Японии. Я охотно верю, что это исключительно полезный напиток, но кроме самого Венечки его никто не может не только пить, но даже нюхать!

– А Надежде Николаевне, может, и понравится, – настаивает повар.

– Спасибо, Веня, но сейчас я хочу только горячего кофе. Однако я обязательно попробую ваше чудо попозже.

– Договорились, – улыбчивый Веня выплывает из библиотеки.

– А где Фил? – обращается Славик к матери. – Я во дворе видел его машину.

– О! Филипп приготовил нам сюрприз: он пригласил сюда свою знакомую девушку. Сейчас они пошли немного погулять. Вероятно, уже скоро вернутся.

– Если его знакомую зовут Женя, то для меня это не сюрприз, – замечает Рита. – Он приводил ее ко мне в магазин.

– Зачем? – приподнимает брови Людмила Михайловна.

– Купил ей костюм из новой коллекции.

– Ну, это еще ничего, – успокаивается женщина. – Мне он подарил майку, на которой написана наша фамилия, как вам это нравится?

– Ваша фамилия, – уточняет Славик.

– Слава, – делает мать замечание сыну. – Ты прекрасно знаешь, что и я, и Филипп – Зиборовы. Ты считаешь, что я должна была остаться Шулеповой?

– Нет, мама, ты же знаешь, что для меня это даже тогда не имело значения.

– Наденька, – Людмила Михайловна Зиборова меняет тему разговора, – ты замужем, дети есть?

– Пока нет, а вот Сонечка – мать двоих близнецов. Вы ее помните?

– Конечно! Такая чудная девочка, мне она очень нравилась. Тогда у моего сына был прекрасный вкус.

Рита никак не реагирует на последнее замечание свекрови, только поджимает свои красивые губы.

– А чем ты занимаешься, Надюша? – продолжает любопытствовать Людмила Михайловна.

– Я окончила юридический факультет нашего университета, а сейчас работаю адвокатом.

– Ах, какая жалость! Ведь ты же интересвалась искусством, стихи писала, насколько я помню. И вдруг такая, – Зиборова на секунду замолкает, подбирая нужное слово, – прозаическая профессия.

– Мама, почему у тебя такое негативное отношение к юриспруденции?

– Вовсе нет, просто мне казалось, что Наденька – творческий человек.

– Но адвокат – это профессия, требующая именно творческого отношения, – возражаю я. – Тому есть немало исторических примеров.

– Что имеется в виду?

– Адвокатами были французский писатель Жан Ануй, Апулей – знаменитый автор «Золотого осла». Между прочим, ведь и великий Оноре де Бальзак был юристом.

– Что ты говоришь? А я и не знала. Это просто замечательно, что Славик тебя пригласил к нам. Мне совершенно не с кем поговорить о литературе и живописи. Конечно, Филипп – брат Славы – не лишен любви к искусству, но он слишком молод и нетерпелив – всегда чем-то занят.

– Мама, по-моему, ты с удовольствием просвещаешь Марго.

– Да, но твоя жена недавно мне заявила, что Венера Милосская не тянет на супермодель. Как ты думаешь, это позволительная оценка шедевра?

– Я просто высказала свое мнение, – оправдывается Рита. – Я вообще не понимаю, почему надо притворяться, что ты восхищаешься тем, что вызывает восторг у других. Если я не понимаю, в чем загадка улыбки этой самой Моны Лизы, то я так и говорю. Венера ведь богиня любви? А в этой скульптуре нет ничего сексуального. Мне больше понравилась композиция в другом зале. Там Афродита, которую врасплох захватил козлоногий Пан. Богиня замахнулась на него сандалией, а сверху крылатый Эрот толкает Пана к Афродите. Они все, как живые – сколько чувственности и секса! А если бы я стояла на подиуме, как ваша Венера, меня бы выгнали с работы.