Наталья Александрова - Печать Иоганна Гутенберга

© Александрова Н.Н., 2020

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020

– Евгения! – Женя вздрогнула, оторвалась от своей корректуры и подняла голову.

Софья Петровна строго смотрела на нее поверх очков.

– Евгения, – повторила она недовольным, как обычно, голосом. – Нужно на склад сходить. Нужно принести Роману Васильевичу две пачки. Ну, ты знаешь.

Роман Васильевич, их постоянный автор, унылый и занудный тип лет пятидесяти с зачесанными на лысину жидкими волосами, бросил на Женю тусклый взгляд. Точнее, не на нее, а сквозь нее. Женю он принципиально не замечал, видимо, считал ее предметом офисной мебели или оргтехники. Перед ним лежала коробка дешевых конфет – он каждый раз приносил такую Софье Петровне, это называлось у него «подсластить жизнь». Коробки были всегда одинаковые – видно, купил по случаю целую партию. Наверняка конфеты давно засохли.

– Почему я? – проговорила Женя, уже зная ответ. – У меня еще работа не закончена!

– У всех работа! – сухо ответила Софья Петровна. – Кроме того, у Настасьи Ильиничны, как ты знаешь, радикулит, у Леры сосудистая дистония, а у меня… – она не закончила фразу, громко закашлявшись. Ну да, у нее то ли хронический бронхит, то ли трахеит, то ли еще что-то в этом роде.

Женя вздохнула и поднялась. Она знала, что все равно придется идти, и лениво отбивалась без надежды на успех, скорее по привычке. И еще она отлично знала, в чем настоящая причина того, что никто из ее коллег не хочет идти на склад. В том, что при этом волей-неволей придется пройти через Третий Цех.

Женя вздохнула, взяла в углу тележку, вышла в коридор, огляделась по сторонам.

Возле лифта, прямо под табличкой «курение запрещено», курил охранник из «Алиби» Георгий. Увидев Женю с тележкой, Георгий плотоядно ухмыльнулся и проговорил:

– Что, опять на склад?

Женя взглянула на него исподлобья – зачем спрашивать? Что, так не видно?

А Георгий не унимался:

– Через Третий Цех пойдешь?

– А что – ты знаешь другую дорогу?

– А ты знаешь, что там случилось тридцать лет назад?

Женя тяжело вздохнула и закатила глаза. Началось! Она ушла бы, но нужно дождаться лифта.

А Георгий не хотел лишить себя удовольствия, рассказать ужастик вроде тех, что рассказывают перед сном друг другу дети.

– Один инженер-ботаник задержался после конца смены, что-то ему надо было то ли проверить, то ли измерить, и уронил в чан с кислотой очки. Попытался достать их, наклонился над чаном, у него от испарений закружилась голова, и он – бултых! Так от него – представляешь – через пять минут ничего не осталось. Совсем ничего! Но с тех пор каждый вечер его призрак появляется в Третьем Цеху, ходит по цеху и повторяет: «Где мои очки?! Где мои очки?!»

Женя слышала эту историю уже десятки раз, причем в самых разных вариантах, но Георгий последние слова произнес очень артистично, с жуткими подвываниями, так что у Жени озноб пробежал по спине. Чего этот тип и добивался.

К счастью, в это время подошел лифт, и Женя шагнула вперед.

Она спустилась на первый этаж, прошла по пустому полутемному коридору, толкнула железную дверь.

Дверь отворилась с громким надрывным скрипом. Точнее, даже стоном. Тоскливым, унылым, душераздирающим. Точнее даже, стоном. Но открылась не до конца – что-то ей мешало.

Третий Цех.

Женя протиснулась внутрь, протащила тележку, пошла вперед, стараясь не поднимать глаза и не отклоняться от узкой тропинки, проторенной между старыми, ломаными станками и пустыми фанерными ящиками.

Ей казалось, что она идет по заколдованному лесу, где за каждым деревом таится что-то загадочное и опасное, где из-за каждого куста за ней следит чей-то враждебный взгляд, и не дай бог сойти с тропинки – тут же тебя схватят липкие руки…

Но тут справа раздался едва слышный шорох, и она не выдержала, подняла глаза, посмотрела в направлении этого звука, хоть и знала, что этого не нужно делать.

Ничего, конечно, не увидела, кроме груды полуистлевшей бумаги, но на всякий случай тихонько произнесла:

– Это я! Ты как здесь?

В ответ в углу снова что-то зашуршало.

«Может быть, это просто кошка?! – подумала Женя. – Ну, или крыса… тоже, конечно, неприятно».

Шорох не прекратился, более того – из угла донесся едва слышный шепот.

Едва слышный, невнятный – но Жене показалось, что она разобрала в этом шепоте различимое слово:

– Пос-спеш-ши…