Патриция Вентворт - В тихом омуте

Мисс Сильвер собрала все письма и газеты и перешла в гостиную. Ей тяжело было подниматься, но она делала это ежедневно без единой жалобы, даже наоборот — с благодарностью провидению, предоставившему ей относительно удобные условия проживания. В течение двадцати лет своей жизни мисс Сильвер работала в обеих палатах правительства, однако практически ничего не смогла отложить, ибо жалованье ее было до смешного мизерным. Неожиданно перед ней распахнулись ворота в другую жизнь. Вооруженная строгими моральными принципами, стремлением добиваться справедливости и способностью читать в человеческих сердцах, как в открытой книге, она вскоре приобрела славу известного частного детектива. Ее знали и в знаменитом Скотланд-Ярде. Шеф детективного отдела инспектор Лэмб глубоко уважал ее. Несмотря на то что старая дама иногда вмешивалась не в свое дело, их долгой и искренней дружбе это не мешало.

Инспектор Фрэнк Эббот иногда непочтительно объявлял, что его уважаемый руководитель подозревает в мисс Сильвер способности, удивительно смахивающие на колдовские.

Мисс Сильвер положила газеты на верхнюю полку книжного шкафа, опустила письма племянниц в ящик письменного стола и спрятала записку от миссис Смит, завернув ее в промокательную бумагу.

Комната, в которой находилась мисс Сильвер, была довольно уютной. С точки зрения современного дизайна, в ней имелось слишком много картин, чересчур много мебели и невероятно много фотографий. Картины в деревянных рамах были репродукциями творений викторианской эпохи: «Пробуждение душ» и «Пузыри» Джона Милле, «Надежда» Г. А. Уотса. Фотографии, своего рода эталон моды последних 20 лет, окантованные изящными филигранными рамками из серебра, являлись, в сущности, своего рода доказательствами удачных случаев из практики мисс Сильвер. Работая над сложнейшими делами, она спасла многих людей и вернула им доброе имя, счастье, а иногда и жизнь. Теперь эти люди улыбались ей с фотографий, стоящих на верхней полке книжного шкафа, а также повсюду, куда только можно было их поставить. Кроме того, встречалось очень много изображений детей, для которых мисс Сильвер вязала носочки, пальтишки, варежки.

Лучик солнца, проскользнувший между голубыми занавесками и попавший на край ковра, подчеркнул, насколько гармонично были подобраны цвета в этой комнате.

Как только мисс Сильвер поправила кресла и села, раздался телефонный звонок. Подняв трубку, она услышала глубокий низкий голос, спросивший:

— Это Монтегью Мэншнс, 15?

Мисс Сильвер ответила:

— Да.

Это был, вне всякого сомнения, женский голос, хотя он мог принадлежать и мужчине. Голос спросил снова:

— Это мисс Мод Сильвер?

— Да, говорите.

Голос нерешительно уточнил:

— Вы, наверное, уже получили мое письмо, я просила вас о встрече. Это миссис Смит…

— Да, я его уже прочла.

— И когда я смогу вас увидеть?

— Сейчас я, во всяком случае, свободна.

— Тогда я приду. Думаю, что буду у вас примерно через двадцать минут. До свидания.

Раздались короткие гудки. Мисс Сильвер повесила трубку, взяла ручку и начала писать короткое, но очень серьезное письмо Глэдис.

Она успела ответить на письмо Этель пункт за пунктом, когда раздался звонок в дверь. Через минуту ее горничная Эмма Мидоуз открыла дверь и представила гостью:

— Миссис Смит.

Сгорбленная пожилая дама вошла в комнату. У нее были седые волосы под видавшей виды фетровой шляпой с потрепанными полями и несколько неуместной и довольно грязной, видимо пропыленной вуалью. В это жаркое лето она была одета в пальто из искусственного меха под кролик. Покрой пальто был старомодным, и было очевидно, что владелица не расставалась с ним последние несколько десятков лет. Снизу высовывалась неровная кромка черного шерстяного платья. Черные туфли на низком каблуке и потертые черные перчатки довершали картину.

Мисс Сильвер пригласила гостью присесть. Та слегка запыхалась и немного прихрамывала.

Мисс Сильвер дала ей время на передышку. Она передвинула кресло на другую сторону от камина, достала свое вязанье, которое лежало на маленьком столике, вынула клубок великолепной белой шерсти и начала набирать петли для детской фуфайки.

Усевшись в кресло напротив, миссис Смит достала большой носовой платок и стала обмахиваться им. Она все еще учащенно дышала, но вскоре опустила платок и сказала:

— Вы должны простить меня. Я очень редко поднимаюсь по лестнице.