Роберт Райан - Земля мертвецов

Де Гриффон помнил, что весь пропитался грязью и теплой кровью. Пятна крови были и на лице. Ничего, это укладывается в историю о жестокой рукопашной здесь, на земле мертвецов. После Фаррера ему предстоит убрать еще одного. Убрать со сцены Робинсона де Гриффона – самый хитрый трюк.

Ватсон не мог определить, сколько орудий стреляют. Дюжина? Двадцать? Сто? Их грохот сливался в единый непрестанный рев, словно выл, надрываясь на полной тяге, гигантский мотор. Брюхо тучи за его спиной мерцало, отражая дульные выхлопы; над головой визжали, гудели и свистели снаряды. Впереди полыхнул голубой сталью разрыв, светился сгорающий лиддит и вставали на дыбы «мохнатые медведи» шрапнельных.

Звук внедрялся в мозг и метался по нему, забираясь во все углы. Кроме него, в черепе ничему не осталось места – только надрывно куковала чудовищная кукушка. Ничто иное не могло там выжить. Звук забивал голос рассудка, сковывал члены, заставлял искать нору, чтобы забиться в нее и свернуться клубком. Но у Ватсона такой возможности не было. Он полз дальше.

Холмс мог бы им гордиться. В нескольких ярдах от подкопа он нашел свежие зигзаги следов – здесь по-пластунски проползли четверо. Кое-где они приподнимались на четвереньки, а в одном месте решились на короткую перебежку. Когда глаза привыкли, не так уж трудно было идти по следу этой четверки. Изрытая, истоптанная земля была палимпсестом, ожидающим читателя: главное было – замечать только самую свежую запись. Через несколько минут Ватсон добрался до первой воронки, но следы в нее не спускались. Отпечатки сапог, коленей и локтей огибали яму. Зловоние, ударившее ему в ноздри, объяснило причину такого решения.

Дальше он, словно в наказание за самоуверенность, потерял след. Грохот все нарастал – двести пушек? – и глушил все чувства, так что Ватсон с отчаянием понимал, что уже не различает направлений в смоляной тьме. Он сделал несколько шагов, вернулся по своим следам, попробовал в другую сторону. «Не лезь наобум», –  твердил он себе. Проще простого было напороться на проволоку. А дальше – грязная яма могилы или лагерь военнопленных. Скорее, первое.

Скорчившись в грязи, Ватсон ждал подсказки, которая помогла бы сориентироваться.

Далеко не сразу он заметил руку мертвеца, белеющую в луче вынырнувшей из-за тучи луны, и понял, что снова напал на след. Беззащитный в предательском белом свете, он червем сполз по стенке воронки, уйдя ногами в ледяную лужу на дне. Высокие офицерские сапоги помогли сохранить носки сухими, и все равно пальцы на ногах мгновенно заледенели.

Ватсон тщательно, насколько позволяли обстоятельства, осмотрел труп, сдвинул импровизированный кляп. Он различил на лице ужас и кошмарную усмешку, но в бледном свете не сумел бы распознать синюшность. Причина смерти – пуля в черепе. И еще проникающее ранение бедра, по-видимому задевшее бедренную артерию. Этот человек был трижды мертвецом.

Тяжелый снаряд прогудел над головой и разорвался неподалеку, осыпав его землей. Артиллеристы разносят в пыль проволоку и траншеи на той стороне. Подготовка к большому наступлению? Или это блеф? Ватсон не видел, чтобы в окопах готовились к «выходу за бруствер». Майор Тайлер был слишком спокоен, да и лейтенант Ферли тоже. Перед атакой, по всем рассказам, атмосферу можно резать тупым штыком. Вероятно, Черчилль добился своего и начинает атаку, но не на том участке фронта, где британцы обозначили намерение.

Движение, если и начнется, начнется с рассветом. До него еще несколько часов. Дым от разрывов начал затенять луну, свет снова померк. Ватсон чуял едкие запахи аммиака, пикриновой кислоты и летучего толуола от вражеских траншей. Кто-то из артиллеристов запустил осветительные снаряды, обжигавшие глаза резкими красным, белыми и зелеными лучами.

Рядом грохнуло, тяжелая дрожь отдалась в теле. Червяк, зарывшийся в землю… Ватсон старался не терять самообладания, не поддаться зреющему в голове воплю. Другие терпели такое целыми днями, а то и неделями.

И сходили с ума , –  вспомнил он.

Если бы можно было вжаться в землю, заткнуть уши пальцами, пока все не кончится. Так бы он продержался. Но что-то подсказывало Ватсону, что, закопавшись рядом с мертвецом, он уже не встанет.

Вложив пистолет в кобуру, он приподнялся на четвереньки и, выбравшись из ямы, бросился бегом. Взлетела осветительная ракета – в нескольких милях от него, но ее капризная переливчатая краса отбрасывала случайные отблески во все стороны. У доктора появилась тень – недобрый спутник. Потом она снова пропала, слилась с темнотой. В глазах остались блики. Не надо было смотреть на ракету. «Пригибайся ниже, –  велел он себе. –  Мне бы еще воронку – там я и засяду. Слишком я стар для…»