Роберт Райан - Земля мертвецов

Капитан, допев, прокашлялся, скрывая душившие его чувства.

– Слыхали эту песню, капрал Тагман? – обратился он к новому вестовому, начищавшему ему сапоги.

Прежний слуга, Сандерленд, приболел, и капитан предложил Тагману на время заменить его за те же пятнадцать шиллингов в неделю. Впрочем, служба денщика не освобождала Тагмана от обычных обязанностей, а о сержантском звании речи больше не заходило.

– У нас пелось иначе, сэр, –  угрюмо отозвался капрал.

Офицерский блиндаж был обложен мешками с песком и досками, потолок подпирали четыре внушительных столба. Сменявшиеся здесь жильцы старались создать уют, вопреки распоряжениям сверху, утверждавшим, что комфорт более положенного подрывает «боевой дух».

Здесь был граммофон с двумя уцелевшими пластинками, а середину блиндажа занимал бильярд, сооруженный из распиленной двери. Стены украшали театральные афиши, стихи в рамках, салфеточка с вышитым на ней «милым домом» и указывающей влево стрелкой, картинки со «Старым Биллом» и дорожные указатели, похищенные в соседних деревушках и городках. Гордостью дома был скрупулезно вырисованный герб «Школы Аппингема» – творение старого выпускника, вероятно уже убитого. На низком самодельном столике лежала пачка затрепанных журналов – большей частью «Посторонний» и «Панч». Были и книги – засаленные, а местами и заплесневелые томики Гомера и Горация, Хенти и Киплинга.

В блиндаже пахло лампой и печкой, сигаретами и трубочным табаком, сырыми носками и хлорной известью из нужника, зато было сравнительно сухо и, если не замечать шмыгающих крыс, уютно. Дом на неделю, только с завтрашнего дня его придется делить с офицерами из пополнения – у короткой стены стояли четыре койки.

Что ж, его люди проводили ночи в выстланных резиной ямах или стоя по щиколотку в грязной воде окопов. А бедняга Меткалф лежал в деревянном ящике, дожидаясь могильщиков.

– Вам не нравится эта песня?

– Не нравится, сэр. Нет. –  Капрал не поднимал взгляда от сапог, которые полировал. –  В таком виде не нравится. Извиняюсь.

– А у вас как она пелась?

– Там леди спала с ткачом. И лорда, помнится, звали Дарнеллом, а не Стэнвудом, сэр. –  Капрал покачал головой. –  Это ведь ваш брат.

– Да, маленькая семейная шутка.

– Так точно, сэр, –  без улыбки отозвался капрал.

– Знаете, они ведь не выдуманные.

– Кто?

– Сестры из песни. Передайте мне, пожалуйста, сигареты. Спасибо. Энн и Бесс Трулав. Она родила, Энн. Но помешалась. Ее пометили, помните? Вырезали на коже цифры на память о том, сколько их было. Конечно, она этого не перенесла. Видеть такое каждый день… Ребенка вырастила Бесс. В Италии, где никто не знал ее истории.

– Вот. –  Не особо вслушиваясь в слова капитана, Тагман поднял начищенные до блеска сапоги. –  Просто стыдно ходить в таких по грязи.

– Просто стыдно убивать в неначищенных сапогах, капрал. Это не годится.

– Сэр? Не годится вести подобные разговоры.

– Ждете не дождетесь вечера? Когда будет настоящее дело, а не только поплевать да надраить? Хотите расквитаться за лейтенанта?

– Жду, –  без особой убежденности согласился Тагман. Ему не хотелось думать о случайной и потому еще более страшной смерти Меткалфа. –  Хорошо, что вы выбрали меня, сэр.

Де Гриффон взглянул на наручные часы. Еще час или около того.

– Что ж, хорошо поработали, Тагман. Думаю, вам полагается выпивка.

Тагман с сомнением оглянулся. Пайковый ром выдавали сразу после подъема или перед тем, как лезть за бруствер.

– Ну-ну, знаю, что утро прошло, но ром разгонит холод. Там, на земле мертвецов, будет зябко.

Тагман заерзал. Он не понимал, что творится с капитаном. Непохоже на него – так плакаться. Впрочем, предчувствие близкого конца пронимало любого. Кое-кто даже предугадывал собственную смерть в кошмарных подробностях. И погибал так, как описывал. Может, у капитана был сон или видение? Предчувствие, как у бедолаги Шиппи.

– Вы про ничейную полосу, сэр?

– Ну конечно.

Де Гриффон достал свою фляжку, налил и протянул рюмку Тагману.

– А вы, сэр?

– Позже, капрал, –  сказал де Гриффон и улыбнулся, когда Тагман опрокинул рюмку в рот. –  Позже.

Добираясь до бетонной платформы, Ватсон успел вскипеть. Ночная армия с закатом ожила, выплеснула на дороги батальоны марширующих солдат, повозки с драгоценной водой для окопников, полевые кухни, грузовики и телеги, доставляющие людей в резерв и из резерва. Все они словно сговорились его задержать. Чтобы пробиться сквозь эти потоки, требовались упорство и выносливость поднимающейся по реке форели.