Лилиан Браун: Кот, который жил роскошно

Доктор Гудвинтер предостерёг от респираторных заболеваний, а Эддингтон Смит, скромный букинист, предложил Квиллеру пистолет.

Лори Бамбу больше всего волновали кошки.

– Если ты берёшь с собой Коко и Юм-Юм, не распространяйся, что они породистые. В Хламтауне процветает кошкохитительство. Давай сиамцам побольше витамина В, и они сами почуют угрозу.

Даже мистер О'Делл, который убирался в квартире Квиллера, проявил беспокойство:

– Молиться за вас буду, мистер К., пока целыми домой не вернетесь.

И несмотря на все это, Квиллер упрямо готовился к путешествию. Купил переносной, похожий на клетку контейнер для кошек, куда более удобный и лучше проветриваемый, чем прежняя корзинка для пикников. Для них же набрал консервированных крабов, куриных котлеток на косточке и филе лосося. Приобрёл две шлейки синей кожи – одну средних размеров, а другую побольше. Себе собрал, что было под рукой: два костюма – серый шерстяной, который надевал всего лишь раз на чью-то свадьбу, и синий саржевый, в котором был на чьих-то похоронах. Костюмы, две белые рубашки, пара галстуков и плащ – таким он видел свой городской гардероб. Но на всякий случай взял и тёплые фланелевые рубашки, и свитера, и уютную твидовую куртку с кожаными заплатами на локтях.

Последние дни Квиллера в Пикаксе и прощальные сцены с друзьями своей торжественностью напоминали бдения у постели неизлечимо больного. Вечером перед самым отъездом Полли была грустна, её ничто не могло утешить, она даже не цитировала Шекспира, хотя Квиллер упомянул к случаю, что они «с такой святой печалью расстаются».

– Обещай, что позвонишь сразу, как доберёшься до места, – только и сказала она на прощанье.

А он-то надеялся на куда менее супружескую озабоченность и куда более пламенные чувства.

Даже сиамцы почуяли, что затевается нечто ужасное, и целые сутки перед отъездом сердито дулись. Когда их выносили на прогулку в новом контейнере (в качестве репетиции перед переездом), они держали себя как приговоренные к гильотине аристократы – гордо и отчужденно.

Но, несмотря ни на что, Квиллер своих намерений не изменил: в субботу утром он с мрачной решимостью уложил вещи в автомобиль. В багажник отправились два чемодана, пишущая машинка, словарь и кофеварка; на заднее сиденье – две коробки книг, кошачий контейнер и голубая диванная подушечка. А перед задним сиденьем стояли посудина для питья и переносной туалет – латка с отпиленными ручками.

Машина была маленькая, но мощная. Квиллер приобрел её в большой спешке после происшествия на шоссе Скатертью дорога. Окраска – лиловая с металлическим отливом – ему тогда не понравилась, но торговец подержанными автомобилями заверил, что цвет спелой сливы в скором времени станет самым популярным в стране.

– И всё же плодам он подходит больше, чем машине, – заметил Квиллер.

Но божеская цена и фантастически маленький расход бензина решили исход дела. Он купил машину. И теперь именно на ней собирался совершить четырёхсотмильный пробег, на который только для удобства сиамцев отводил двое суток.

– Пожалуйте на борт «Спелой сливы». Курс на юг! – возвестил он двум сердитым пассажирам, размещая их на корме. И «Спелая слива» отчалила.

Сердитые пассажиры молчали, и Квиллер остался один на один со своими мыслями. Он думал о Мускаунти, о том, что в этом северном краю, несмотря на комаров размером с лошадь, ядовитый плющ, скунсов и опасные оленьи тропы, хорошо жить и растить здоровых детей; что местные жители в большинстве своём ярые индивидуалисты и безудержные сплетники, хотя ему, как журналисту, это только на руку. Ещё он думал о том, сможет ли вновь приспособиться к городской жизни с её суетой, самолюбованием и разобщённостью людских душ.

Его размышления прервал требовательный визг с заднего сиденья – настолько громкий и внезапный, что Квиллер вцепился в руль, дабы не съехать с дороги. Так Юм-Юм напомнила о необходимости сделать остановку. Откуда у столь утонченного и изнеженного существа взялись силы исторгнуть этот дикий вопль, осталось для хозяина загадкой, но цель была достигнута. На следующем перекрестке Квиллер остановился и выпустил сиамцев из контейнера, чтобы они поразмяли лапки, попили водички, поглазели в окно. Сам же зашёл в придорожный бар выпить чашечку кофе.

После шести часов беспрерывной езды (Юм-Юм отказывалась принимать скорость выше пятидесяти миль в час) Квиллер не мог винить своих пассажиров ни в чём: они вели себя как всезнающие путешественники. На ночь они остановились в мотеле – вполне приличном заведении, к тому же позволяющем присутствие домашних любимцев. Сиамцы тотчас уснули, но Квиллера постоянно будил лай собак, хлопанье дверей и рычание холодильника, стоявшего в коридоре прямо у деревянной лестницы, по которой без конца спускались и поднимались постояльцы второго этажа.