Наталья Хабибулина - Тайна старых картин

Расцеловавшись, всё семейство двинулось дружно в сад, где под огромной яблоней к приезду городских гостей накрыли большой стол. Яств наставлено было обильно, разными напитками наполнены пузатые графины, а для любимого братца выставлена холодная водочка в хрустальном штофе.

– А что это, матушка, у вас тихо у кузни? Звону не слыхать? – обгладывая большую баранью кость, спросил Гордей Устинович у сестры.

– Э-э, милый братец, беда у нас приключилась с кузнецом, – подливая бульон в пузатую чашку, проговорила Гликерия Устиновна. – Помер он третьего дня!.. Только смерть его была не так проста, как представили это урядник со становым приставом. Или уж людей мутить не стали?

– А что с ним приключилось-то? – заинтересовался Лыткин. – Мужик-то вроде здоровый, и водочкой не баловался, как другие…

– То-то и оно, что не баловался, а в тот день напился до положения риз. Таким его никто не видел! Мой кучер водил лошадь подковать, вернулся озадаченным, сказал, что Гаврило пьян вусмерть, а лошадь хромает, до сей поры, куда вести её, ума не приложу! – сокрушенно закачала головой Гликерия Устиновна.

– Ты, матушка, начала об одном, а теперь на другое перескакнула! – укорил её брат.

– Так я и говорю, что пьян был, а наутро помер, прямо там, в кузнице! Вид у него, по словам фельдшера, был страшен. Уж над хлебом произносить таких мерзких слов не стану, – она перекрестилась, – но жена сельского старосты Акулина была там, когда Кузьма Кузьмич осматривал покойника, – Гликерия Устиновна вновь перекрестилась. – Вот она-то и услыхала, как тот пробормотал: «Отравлен»! Только потом уж другие причины стали произноситься.

– Так, может, и верно, что ошибся фельдшеришко-то? – Гордей Устинович выпил очередную стопочку холодной водки и крякнул: – Хороша-с, голуба! – и впился зубами теперь уже в гусиную ногу – мяса он ел много, до утробной отрыжки, но на здоровье не жаловался, только посмеивался на замечания и переживания своей супруги.

– Может, и ошибся! А ты, братец, сходил бы к старосте-то, узнал бы, будет ли у нас новый кузнец-то? Должны бы выписать другого!.. Куда ж мы без мастера? Сходишь, что ли? – Гликерия Устиновна посмотрела вопрошающе на Лыткина.

– Вот вздремну после обеда часок-другой, потом прогуляюсь, узнаю, что за дела тут такие у вас творятся, а то ведь, верно, без лошадей останетесь!.. – он успокоительно похлопал сестру по руке.

Сельский староста Силин Назар Трофимович жил в просторной бревенчатой избе, с окнами, выходящими на церковь. Во дворе расположилась пара тёплых хлевов, с лошадьми и коровами, в отаре паслись два десятка его овец, в клетях кудахтали куры и повизгивали свиньи. Силин был одним из самых зажиточных на селе, ходил в рубахе из красного ситца, в зипуне, яловых сапогах, а в праздники наряжался в кафтан тонкого сукна.

Гостя он встретил со всею гостеприимностью, присущей сельскому жителю. Жена его Акулина тут же накрыла стол в красном углу, застелив его, по случаю прихода гостя, вышитой скатертью. Была подана лапша с курятиной, кулеш, обильно политый животным маслом, яичница на сале, грибы в листочках укропа. Бутылки с различными настойками отличались только цветом, а в размерах были все равны – по штофу.

Как ни сыт был Лыткин, даже после двух часов послеобеденного сна, но от такого угощения он не мог отказаться. Выпив рябиновой настойки, протер ладонью окладистую бороду, собрав её в кулак.

– А расскажи-ка мне, Назар Трофимович, что это у тебя с кузнецом приключилось? Говорят, помер? – Гордей Устинович украдкой посмотрел на жену Силина Акулину, которая, по словам Гликерии Устиновны, знала больше других о смерти Гаврилы. Та с испугом глянула на мужа, но, встретив его грозный взгляд, тут же скрылась за ситцевой занавеской.

– Помер, что ж поделать?.. Обпился самогоном, да и отдал Богу душу… Да один ли он такой? Вон, их, сколько на погосте-то отдыхают!.. – Силин кивнул на окно, из которого были видны кресты могил. – Да тебе-то, Гордей Устинович, что за забота о мужике? – Лыткин вдруг почувствовал, что староста внутренне напрягся, ожидая ответа на свой вопрос, но решил пока умолчать о подозрениях, высказанных своею сестрой.

– Так ведь, что за жизнь на селе без кузнеца? И сестра моя озабочена: лошадь подковать негде, не тащить же за сто верст в другое село? – услыхав тайный вздох Силина на его ответ, Лыткин точно убедился в скрытности причины смерти кузнеца.

– Да нет причин теперь для беспокойства, Гордей Устинович, переманил я молодого кузнеца из соседнего села, там, видишь ли, отец с сыном работали, вот и согласился парень перебраться сюда. Теперь только избу ему надо будет поставить, он недавно женился, – болтая обо всем этом, староста, по мнению Лыткина, уводил его в сторону от разговора о смерти Гаврилы, чем вызывал лишние на себя подозрения. Только вот в чем была причина этой скрытности?