Лилиан Браун - Кот, который играл в слова

Стекла были вставлены в витрины искусно, на незримых замках, Тейт сам открыл их, надев перчатки, чтобы не захватать стекол.

Лайк меж тем взял официальный тон:

– Мистер Тейт великодушно согласился представить свою коллекцию вашим, джентльмены, читателям. Мистер Тейт сознает, что частная коллекция есть некое обязательство перед обществом. Он разрешает сфотографировать эти экспонаты для просвещения и эстетического воспитания жителей нашего города.

– Несколько слов по этому поводу, мистер Тейт, – попросил Квиллер, – чтобы я мог вас процитировать!

Коллекционер не отозвался. Слишком был поглощен своим собранием. Он благоговейно приподнял со стеклянной полки нефритовый чайник – чистейшего белого цвета, тонкий, как бумага.

– Это самый ценный мой экспонат, – сказал он чуть ли не дрожащим голосом. – Редчайшей белизны. Мне не следовало показывать его первым, верно? Надо было бы приберечь его для торжественного финала, но меня так разволновал этот чайник! Самый белый, какой я когда-либо видел, и тонкий, как лепесток розы. В статье можете так и сказать: тонкий, как лепесток розы. – Он поставил чайник на место и взял в руки другую фигурку. – Вот китайский колокольчик, ему почти три тысячи лет. А это мексиканский идол, который, как предполагают, исцеляет от некоторых хворей. К сожалению, не от радикулита. – Он криво усмехнулся, словно вспомнил одному ему известный анекдот, впрочем, не очень смешной.

– У этих вещиц масса деталей, – заметил Квиллер.

– Художники обычно тратили целую жизнь, вытачивая единственный предмет, – сказал Тейт. – Но не все мои нефриты – произведения искусства. – Он подошёл к письменному столу и выдвинул ящик, – Это – примитивные инструменты, сделанные из нефрита. Топорики, зубила, гарпуны. – Он один за другим выкладывал их на стол.

– Не надо вынимать все, – попросил Квиллер. – Мы снимем только резные экспонаты.

Но коллекционер продолжал опустошать ящик, с благоговейным трепетом притрагиваясь к каждому предмету.

– Вы когда-нибудь видели необработанный нефрит? – спросил он. – Вот кусок породы.

– Ну, за работу, – сказал Банзен. – Начнём-ка щелкать эту чёртову прорву.

Тейт сунул Квиллеру в руку резной медальон:

– Потрогайте его.

– Он холодный, – сказал репортёр.

– Он чувственный – как плоть. Когда я прикасаюсь к нефриту, то чувствую покалывание в крови. А вы чувствуете?

– А много есть книг о нефрите? – поинтересовался Квиллер. – Хотелось бы о нём почитать.

– Пойдёмте ко мне в библиотеку, – предложил собиратель. – У меня есть всё, что когда-либо было о нём написано.

Он том за томом доставал с полок техническую, мемуарную, приключенческую, художественную литературу, касавшуюся прохладного, чувственного камня.

– Если вам интересно, я дам вам несколько книжек почитать, – сказал Тейт. – Вернете, когда сочтёте удобным. – Затем он дотянулся до ящика стола и сунул Квиллеру в руку пуговицеобразный предмет: – Вот! Возьмите на счастье.

– О нет! Я не могу принять такой ценный подарок!

Квиллер ощупал гладкую округлую поверхность камня. Он был зелёный, такой, каким он и представлял себе нефрит.

Тейт настаивал:

– Но я хочу, чтобы он был вашим. Сам по себе он не так уж ценен. Вероятно, это всего лишь фишка, используемая в одной японской игре. Храните его в кармане как амулет. Он поможет вам написать хорошую статью о моей коллекции. – Тейт снова скривил губы. – И кто знает? Возможно, вы станете коллекционером нефрита… а это лучшее, что может случиться с человеком!

Тейт говорил почти с религиозной горячностью, и Квиллер, потиравший прохладную зелёную пуговицу, вдруг ощутил легкое покалывание в крови.

Банзен снимал и снимал, покуда коллекционер не начал нервничать. Тогда фотограф принялся складывать аппаратуру.

– Погодите! – сказал Лайк. – Есть ещё одна комната, которую вам надо бы увидеть, – если будет позволено, конечно. Будуар миссис Тейт великолепен. – Он повернулся к своему клиенту: – Как вы считаете?

Квиллер заметил, что эти двое многозначительно переглянулись.

– Миссис Тейт нездоровится, – объяснил муж репортёру. – Впрочем, позвольте, я узнаю…

Он вышел из комнаты и на несколько минут исчез. Когда же вернулся, и лицо, и гладкий череп его были чрезмерно красны.

– Миссис Тейт согласна, – сказал он, – но, пожалуйста, постарайтесь управиться побыстрее.

Группа – с фотографом, волокущим камеру на треноге, и Паоло, несущим светильники, – проследовала по коридору, затянутому коврами, в уединённое крыло дома.