Нана Рай - Фейк

– А как он выглядел? Вы бы смогли его опознать, если бы увидели снова?

– П-ф-ф… Не знаю, не знаю, – женщина поправляет очки. – Помню, был в кожаной косухе, такой потертой, обвешанной цепями. Молодой, красивый. Ну, в общем, приметный такой тип. И волосы черные-черные. Как ваксой намазанные. Так это, – она неожиданно хлопает по столу, – по всей гостинице установлены камеры. И на ресепшене. Можете запросить записи. Возможно, они еще сохранились.

Виктория кивает. Если записи действительно есть, то придется просмотреть уйму материала.

– Спасибо большое. Еще один вопрос. В какое время приблизительно приходил этот молодой человек?

– О, это я помню. Утром, в половину девятого. Я только на работу пришла, еще даже плащ не сняла, а тут он распахивает дверь и влетает, как коршун, – довольная отвечает секретарша.

Виктория снова дарит ей улыбку.

– Спасибо, вы очень помогли следствию. Всего доброго.

Женщина горделиво выпрямляется и вскидывает подбородок. Вот так значимость человека можно поднять одной фразой.

Виктория выходит из кабинета и лишь в коридоре позволяет себе усмехнуться. Но усмешка быстро гаснет, стоит вспомнить о предстоящей работе. Вика цепляется за соломинку. Такую тоненькую и несущественную, что самой становится страшно. Но пока что экспертиза на наркотики и таинственный посетитель – все, что у нее есть. А ей надо намного больше. Намного. Если она хочет увязать убийство Вольфа-старшего с его сыном Арсением.

Как жаль, что нельзя повернуть время вспять и прожить воскресение наедине с Алексой еще раз. Но он хочет слишком много. Бог и без того одарил Даниила иначе, чем остальных людей, пусть сам он и осознал это лишь недавно. Однако человек – жадное существо, которое чем больше получает, тем больше требует.

С тяжелым вздохом Даня спускается с крыльца и утопает в снегу. Дорожку к калитке безжалостно замело, и радует уже то, что утро выдалось бесснежным. Мороз приятно покалывает щеки, и Даня застегивает пуховик под самое горло, опасаясь простудиться. В девять утра уже начинает светать, и под далекими солнечными лучами снег кажется дымчатым. Да и на все дома, деревья, улицы, будто наложили фильтр, как в фотошопе. В таком пейзаже самое то снимать начало фильма ужасов. Про художника, который рисует незаконченные картины, а после… Дальше фантазия стопорится. Даня хмыкает. Писатель из него никудышный. Художник все же получше будет.

Проваливаясь в снег по колено, он выбирается на расчищенную дорогу и поворачивается к дому. Машет Алексе, выглядывающей из окна, замерзшей рукой и поспешно прячет ее в теплый карман куртки. Для Александры он идет на работу брать внеплановый отпуск. Пусть так и остается.

Ссутулившись, Даня ускоряет шаг и спускается вниз по тротуару до ближайшей автобусной остановки. В голове полная сумятица. От рассказов Алексы пробирает жуть, еще страшнее становится, стоит вспомнить, что он сознательно втянул себя в эту игру. Но впервые за последнее время Даня счастливо улыбается. Он готов идти на любые подвиги ради Александры, он готов…

Подъехавший серовато-белый автобус с наклеенной на него рекламой стоматологии сбивает с мысли, и Даня проскальзывает внутрь, где садится на крайнее сидение. Внутри автобуса ничуть не теплее. Если снаружи минус пятнадцать, то в салоне, может, градусов на пять выше.

Даня покупает маленький желтый билет и утыкается взглядом в окно. А что дальше? Вот сбылась его мечта – Александра Вольф узнала о его существовании и даже пригласила пожить у нее дома. Она верит, что он – волшебник, который предсказывает будущее. Верит, что он победит дракона и спасет ее из темницы. Но дальше-то что? Он не может вечно навязывать Алексе свою любовь. Если она не ответит взаимностью, если она его не полюбит, если… Даня стискивает билет, а ладонь неприятно потеет. Зачем об этом думать? Пусть все идет своим чередом. Сейчас дома его ждет любимая девушка, а днем он познакомится с ее семьей. И Даня тут же хмурится. Если все так серьезно, как утверждает Алекса, возможно, его дар очень даже пригодится, несмотря на то, что он ей сказал.

Автобус тормозит на знакомой остановке, и Даня неохотно выбирается на мороз. Пусть в салоне и не так тепло, как дома, но он все равно успел согреться.

Школа искусств, в которой Даня работает, находится почти что в центре, но с той окраины, где он оказывается, до нее ехать и ехать. Вокруг заснеженные двухэтажки, узкие улочки с не менее узкими тротуарами, по которым бегут опоздавшие школьники и неторопливо бредут старушки, а чуть дальше – гаражи.