Э. Хорнанг - Ведьмин холм

– Я не хочу, чтобы вы думали обо мне плохо, – сказал Делавойе, беря меня под руку и ведя за собой, – но в эту минуту я как-то меньше думал бы о себе, если бы не сказал вам, что после всего, что мы пережили вместе, у меня действительно было сильное искушение взять это кружево и эти бриллианты!

Я знал это.

– Ну что ж, – сказал я с должной рассудительностью, свойственной моей обычной северной натуре, – у вас было бы на них какое-то право. Но это еще ничего! Черт возьми, я был так близок к тому, чтобы положить мертвого дворецкого к нашим ногам!

– Тогда мы все трое в одной лодке, Гиллон.

– Почему трое?

Настала моя очередь стоять неподвижно перед его домом. И теперь на его смуглом лице было достаточно волнения, чтобы утешить меня.

– Вы, я и бедный старый сэр Кристофер.

– Бедный старый лицемер! Разве я не слышал, что его жена недавно умерла?

– Только в прошлом году. Это звучит еще хуже. Но на самом деле это оправдание, потому что, конечно, он все равно стал бы жертвой.

– Жертвой чего?

– Мой добрый Гиллон, разве вы не видите, что он затевает те же игры на том же самом месте, что и мой подлый родственник сто пятьдесят лет назад? Кровь, спиртное и дамы, как и прежде! Мы признаем, что даже у нас с вами были задатки вора и убийцы, пока мы находились под этой призрачной крышей. Разве вы не верите во влияние?

– Не в этом смысле, – горячо возразил я. – Я никогда этого не делал и думаю, что никогда не сделаю.

Делавойе рассмеялся при свете звезд, но губы его дрожали, а глаза были похожи на звезды. Но я поднял руку: соловей пел в лесу точно так же, как тогда, когда мы нырнули под землю. Каким-то образом это снова свело нас вместе, и мы стояли, прислушиваясь, пока часы в далекой Деревне не пробили двенадцать.

– Сейчас самое колдовское время ночи, – сказал Уво Делавойе, – когда зияют церковные дворы, как у нас на заднем дворе! А не сказать ли вам, Гиллон, настоящее название этого проклятого Холма и Поместья? Это Ведьмин холм, дружище, Ведьмин холм с этой ночи!

Уво Делавойе разработал теорию, которая соответствовала его названию Поместья. Зловещий дух печально известного лорда Малкастера все еще витал над Ведьминым холмом, и невинные обитатели домов королевы Анны все до единого были подвержены пагубному влиянию. Таково было скромное предложение, высказанное настолько справедливо, насколько можно было ожидать от того, кто с самого начала противился ему; ибо и по темпераменту, и по воспитанию я был, пожалуй, необычайно стойким противником подобного рода вещей. Но я всегда считал, что сам Делавойе не верил в свою идею, что он никогда не думал о ней до нашего подземного приключения и забыл бы о ней, если бы не дом с красными шторами.

Этот дом с вызывающими алыми шторами! Я до сих пор вижу, как они выделяются в свете тех нескольких августовских дней.

Было так жарко, что преждевременно бронзовые листья конских каштанов за нечетными номерами в Малкастер-парке были хрустящими, как фольга, а рыжеватая щетина бросала вызов садовым клумбам тех арендаторов, которые не отправились в другую страну или на побережье. Половина наших жилых домов была либо заперта на замок, либо находилась в руках слуг, которые проводили время, сплетничая у ворот. И я лично не удивился, когда красные шторы, в свою очередь, остались опущенными.

Аберкромби Ройлы были молодой парой, которая могла быстро уехать только по причине слабого здоровья жены, поскольку других связей у них не было. Сам факт их отъезда в праздничные дни, когда все остальное Поместье находилось на берегу реки, значил для меня не больше, чем внезапная прихоть леди, но мне никогда не нравилась ее внешность или ее очень желтые волосы, и меньше всего она нравилась мне в кресле для купания, которое ее снисходительный муж тащил после работы, но с ним я подружился из-за утечки газа, к которой он относился скорее как к шутке, чем как к проблеме. Мне показалось, что он как раз из тех людей, которые потакают своим женам, вплоть до того, что увольняют слуг на жалованье, как они, по слухам, и cделали перед отъездом. Конечно, я никогда не думал о зловещем объяснении, пока Уво Делавойе не вложил его мне в голову, и тогда я потерял терпение.

–Такая жара, – заявил я, – такая жара, что можно выкорчевать кого угодно.

– Интересно, – сказал он, – сколько еще мест они нашли слишком жаркими для себя?

– Но почему ты удивляешься такой чепухе, когда сам говоришь, что никогда даже не кивнул Аберкромби Ройлу?