Джизет - Дело о четырёх стаканах

–Нет, у меня такой информации нет.

–Вот если бы кто-нибудь хотел мне насолить, – мечтательно протянул начальник уголовного розыска, – и убил бы мою жену…

–Если бы кто-нибудь хотел тебе насолить, – в голосе Овсова слышались нотки уставшего учителя начальных классов, – то он обязательно сохранил бы для тебя Ольгу Степановну. Жизнью бы пожертвовал, но защитил твою драгоценную супругу от всяких напастей и бед. Особенно, её жемчужный голосок. Чтобы ты слушал её день и ночь, день и ночь…

–У меня прекрасная жена, – Пашарь подозрительно посмотрел на Овсова, – и с голосом у неё всё нормально.

–Мы твою жену обсуждаем или про трупы говорим?

–А нечего её обсуждать.

–Тогда почему ты постоянно вспоминаешь её в рабочее время? Ближе к трупам. Дальше от жены.

–Звонили из гостиницы «Волшебный маяк», улица Цветочная, восемнадцать. Горничная в обмороке…

–Поехать побрызгать на неё водичкой, привести в чувство?

–Не умничай. Она позвонила…

–Из обморока? Телепатически?

–Слушай, заткнись. Дай договорить. Она пришла в себя и позвонила в дежурную часть. У неё там уже два часа четыре трупа валяются. Дежурный вызвал меня, сообщил в прокуратуру и отправил туда криминалистов.

–Много?

–Троих.

–Горничная пришла в себя два часа назад, пока дежурный дозвонился до тебя, пока ты протёр глаза, пока завёл машину, улицы пустые – езды минут на пятнадцать, пока через дежурку ты дошёл до кабинета… В общем, «работаешь» ты от силы минут сорок.

–Свои умозаключения будешь озвучивать трупам, им интереснее узнать, кто их грохнул.

–А тебе?

–А мне абсолютно всё равно.

–Почему ты сразу не поехал в гостиницу?

–У меня есть дела поважнее. Надо свежую капусту купить, – Пашарь медленно поднялся с дивана и широко зевнул, – сейчас на рынок поеду, поторгуюсь. Килограммов десять надо взять. И ещё полкило моркови. Жена заквашивать будет. Вкус изумительный! Заготовила на зиму целую бочку, на балконе стояла. Всё родственнички съели. Каждое воскресенье нас навещали, хорошо хоть водку свою приносили. А в последний раз виски пили. Целых три года выдержки! Вот это вещь. Ты, наверное, и не знаешь, что такое виски?

–В первый раз слышу.

–Мог бы и не говорить. А как капусту правильно квасить? Хотя куда тебе, жены-то нет. Моя для вкуса всегда бруснички добавляет. Мастер. Высший пилотаж!

Пашарь причмокнул и стал сортировать бумажки на столе. Одни он складывал в кожаную папку, другие прятал в средний ящик тумбочки, третьи по-прежнему оставались украшать затейливо-весёлым орнаментом деревянную поверхность.

Овсов открыл свой сейф, достал коричневую папку на заклепках, закрыл металлическую дверцу на три оборота ключа и вышел из кабинета. Последнее, что он услышал от Пашаря, это было насвистывание песенки из далёкой молодости Геннадия Николаевича. Фальшивое, скрипучее, нудновато-заунывное. Впрочем, как и вся молодость супруга замечательной розовощёкой и крепкорукой Ольги Степановны.

Следовало навестить женщину в малиновом обтягивающем платье. Овсов прошёл по второму этажу, повернул налево, спустился на первый, обошёл группу молодых сержантов, несколько раз поздоровался со встречными офицерами, кому-то просто кивнув головой, кому-то приветливо пожав руку, и вышел в длинный коридор, перечерченный световыми пятнами, падающими от окон и не выключенных ламп дневного света на потолке.

Приёмные начальника УВД и его зама располагались рядом, на расстоянии вытянутой руки. Если возникала необходимость открыть двери приёмных в одно и то же время, то они непременно встречались, и обязательно с глухим стуком. Обычно, во всех УВД, эти кабинеты являлись одним целым, но фантазия градостроителей города Т. предопределила иной порядок их существования. И начальник, и его заместитель были очень довольны тем, что у каждого из них было по отдельной секретарше, с отдельными помещениями, отдельными шкафами, и даже отдельными зеркалами в разных рамах, а, значит, стена между приёмными была гораздо более незыблема, чем её Берлинский аналог.

Дмитрий Юрьевич достал из кармана два арбузных чупа-чупса и открыл дверь одной из приёмных. В квадратной комнате было светло и пахло имбирем. Так как дверь приёмной открывалась в левом углу кабинета, то перед посетителем сразу представал длинный шкаф, полностью скрывающий левую стену. Направо также находился шкаф, но уже вполовину короче. Таким образом, каждый входящий, сделав шаг внутрь, оказывался между двух стенок двух разных шкафов. Некоторые терялись, некоторые громко уточняли, куда они попали. Но всем приходилось делать ещё один шаг вперёд. У правой стены приёмной располагался секретарский стол. Слева от него, за шкафом направо, стоял стол поменьше, с электрочайником и прочей посудой. Полочки на побеленных стенах украшали цветы в горшках. Половина кабинета была спрятана мебелью, вторая – зелёными лепестками.