Эмиль Коста - Хорошо в деревне летом

– Я думаю, да, – сказал Иван Ильич. – Ведь у Василия были объективные причины выбрать именно образ грешницы?

Она вздрогнула и выпрямилась.

– Если и были, я о них даже не догадываюсь.

– Как скажете… Тем не менее, все было именно так: вы незаметно вышли с базы и отправились к художнику, чтобы обсудить… ситуацию с портретом. Дома его не застали, вспомнили о крещенской проруби и побежали к реке. Там между вами состоялся неприятный разговор, который для Василия окончился плачевно.

Примерно в это время Покровский заметил ваше отсутствие и отправился на поиски: медленно проехал вдоль пляжа, потом пересек деревню, свернул к реке и через хутор вернулся домой. Вы же обогнали его совсем ненамного. Охранники смотрели КВН и ничего не заметили.

– Твою ж мать, как в кино, – восхищенно пробормотал Мураш.

– Плохое кино, – возразила Наталья. – Ну и что же случилось дальше?

– Дальше все произошло по закону жанра. Покровский был неглупым человеком и сложить одно с другим мог без труда, хотя ваши мотивы для него оставались загадкой. Отношения за последний месяц натянулись, а во вчерашнем разговоре он высказал все претензии и подозрения. При разводе вы едва ли могли рассчитывать на хорошие алименты и тем самым получили мотив для нового убийства…

Сегодня вы целый день оставались на людях, даже навязали свою помощь в подготовке поминок. Все это с единственной целью: создать себе алиби. И план почти сработал, труп нашли, когда тут было уже с тридцать человек народу – попробуй уследи за каждым…

Погода нынче для пробежек неподходящая, но вас это не остановило. Утром вы незаметно вошли в кабинет, ударили мужа по затылку поленом для растопки, после чего включили обогреватель на максимум, чтобы повысить в комнате температуру и запутать судмедэксперта… Время смерти теперь едва ли удастся установить, а вот следы древесины в ране найдутся непременно. Хотя орудие убийства вы уничтожили в камине – кто ж топит при таком-то ветре?

– Любой городской человек, – пожала плечами Наталья. – Занимательная история, только неправдоподобная с самого начала.

– Действительно. Покровский так и не узнал, что толкнуло вас на первое убийство… думал, наверное, что женился на психопатке. А настоящая причина вполне житейская. Она была известна вам, Василию и еще одному человеку.

Наталья вздрогнула и подняла на него глаза.

– Он врать не будет, – тихо сказал Иван Ильич. – По статусу не положено. Это ведь не тайна исповеди.

С улицы донесся протяжный автомобильный гудок. У ворот стояла карета «скорой» и несколько милицейских уазиков.

– Слава богу, – вздохнул Шериф. – Хоть наручники привезли.

Иван Ильич стоял перед телефонным аппаратом и листал записную книжку. Ветер рвал странички из рук, а нужный номер он так и не переписал как полагается – неровен час снова унесет бумажку. И тогда уж с концами, в сумерках белое на белом не найдешь.

За спиной хлопнула дверь. Он обернулся и увидел отца Геннадия.

– Я думал, вы домой пошли.

– Зою Ивановну только проводил, а сам сюда, – объяснил поп, запирая церковь. – Заупокойную надо было отслужить. Хоть с опозданием, но…

Иван Ильич кивнул. В такие дела он точно вмешиваться не будет. Василий бы не возражал, это сто процентов.

Бумажка с нужным номером нашлась, он убрал записную книжку в карман и нетерпеливо поглядывал на телефон.

– Так я пойду, – спохватился священник. – И… спасибо вам за правду.

Он повернулся и зашагал вниз, утюжа снег громадными ножищами. Иван Ильич смотрел вслед соседу. Всей правды он еще не рассказал. Расскажет вечером, за горячим ужином и рюмкой холодной водки. Отцу Геннадию еще свидетелем обвинения выступать, пусть еще пару часов поживет спокойно.

Жетон со щелчком вошел в щель для монет, диск прожужжал нужное количество оборотов, и в трубке раздались длинные гудки.

– Горобец слушает, – ответил знакомый веселый голос.

Иван Ильич крепче сжал трубку. Он не придумал, как начать разговор, но начинать было нужно.

– Здрасьте… Это из села Двупалое беспокоят.

– Очень рад, – после секундной паузы сказал Горобец. – Чем могу?

– Да собственно поблагодарить хотим за статью про нашего художника…

– Первую или вторую?

– Вторую. Первая, прямо скажу, дрянь.

– Не меняешься ты, Иван Ильич, – рассмеялся журналист. – Но спорить не буду – дрянь тогда получилась И спасибо, что помог исправить мои ошибки.

– Всегда пожалуйста. Могу и новых историй подкинуть про деревенскую жизнь.