Эмиль Коста - Хорошо в деревне летом

Иван Ильич чурбаном себя не считал, но все-таки украдкой оглянулся на соседей по застолью. Несомненно, портрет впечатлил каждого из них. Зоя Ивановна всматривалась в него, совсем позабыв о готовке, Горобец откинулся на спинку стула и глуповато улыбался, а отец Геннадий… ему, видимо, не понравилось: глядит на картину, словно призрака увидел. Даже напуган как будто.

– Годится? – Кузьминична нетерпеливо побарабанила пальцами по раме.

– Сто процентов, – заверил ее Горобец. – Я немного работ Бондаря видел, но, по-моему, это лучшая. Тем более, последняя картина художника! Она точно должна быть на выставке.

– Это – лучшая, – поддержала его тетка. – Все-таки удивительный талант был Вася. Вот так живешь рядом с человеком – и…

Она всплеснула руками и убежала на кухню: на плите уж совсем оглушительно стреляли жиром жарящиеся колбаски. Кузьминична быстро завернула картину в бумагу и встала.

– Пойду, значит. Пете позвоню при случае.

– До выставки еще время есть, но лучше не тянуть, – посоветовал журналист. – Экспозицию заранее составляют, ребятам в галерее нужно весь материал на руках иметь.

– Добро. Ну, приятного аппетита. Пойду я.

В дверях Кузьминична столкнулась с бывшей учительницей – та несла в руках миску дымящихся колбасок.

– Лиза, уходишь уже? Может быть, поужинаешь с нами?

– Не могу, Кешка некормленный еще. До свидания.

Она махнула рукой и вышла; через секунду в коридоре хлопнула входная дверь. Зоя Ивановна поставила миску на стол и скомандовала:

– Накладывайте. Сейчас капуста будет.

Отец Геннадий, словно очнувшись от морока, шумно отодвинул стул и встал.

– Вы извините. Что-то у меня аппетит пропал. Пожалуй, к себе пойду.

– Как же так? – забеспокоилась Зоя Ивановна. – Ох, не надо было на голодный желудок коньяк открывать.

– Да не в этом дело, – поп махнул рукой и слабо улыбнулся. – Просто устал. Доброго вечера.

Он кивнул на прощание присутствующим и ушел к себе. Зоя Ивановна, повздыхав, ретировалась на кухню за гарниром. Румяные колбаски на столе продолжали негромко шкворчать и исходить ароматным парком.

– Богатый ужин будет, – обронил Горобец.

Иван Ильич кивнул.

– И компания приятная.

«Интересно, – подумал он, – на живую женщину наш батюшка матом ругается, а от нарисованной аппетит теряет… »

На другой день погода выдалась отличная: солнечно и без ветра – и после завтрака Горобец предложил прогуляться по деревне:

– Мне бы расписанную Бондарем церковь хотелось посмотреть, ну и поговорить с теми, кто его знал…

– Да в основном мы и знали, – сказала тетка, убирая посуду со стола. – Однокашников в деревне осталось – по пальцам пересчитать, а дружил он с детства только с Ваней. И вообще нелюдимый был.

– В таком случае, вы мне и поможете восстановить биографию с подробностями, – улыбнулся журналист. – Но оглядеться все-таки не помешает.

– Сходите, конечно. Церковь внутри очень красивая, хотя Ваня там и не был – вот вместе и поглядите.

Иван Ильич мрачно пробормотал:

– Это если отец Геннадий атеистов туда пускает.

– Соседа и прессу уж пустит как-нибудь, – рассмеялась Зоя Ивановна.

– А вы, стало быть, атеист? – уже на улице спросил Горобец.

– Есть такое.

Иван Ильич не любил подобных вопросов: после них нередко случались ссоры на ровном месте. Но журналист выглядел на удивление довольным.

– В деревне такое – редкость. Зоя Ивановна как будто тоже без особого пиетета к батюшке. По крайней мере, руку не целует.

– Мне кажется, она его как хорошего соседа ценит, – подумав, ответил Иван Ильич. – Впрочем, кто знает. Вот с Кузьминичной тоже в одном классе учились, нормальная девчонка была – а потом она в религию эту сиганула как в прорубь. Ну и многие так же.

– И в основном – женщины?

– Ну да. Мужики пьют больше, а им тоже чем-то заниматься надо. Телевизор не всегда работает. Вот в бывший клуб по старой памяти и бегают – раньше танцевали, а теперь поют.

– Поют? – удивился Горобец.

– Хор у них. Кузьминична запевала там. Говорят, красиво исполняют, – пояснил Иван Ильич.

– Сейчас для пения, пожалуй, рановато, – журналист остановился и оглянулся на море. – А может быть, сначала к сгоревшему дому сходим? Раз уж официального следствия не будет, сами посмотрим, что да как.

– А вы в этом деле разбираетесь?

– Ну, поджог-то распознать можно.

– Давайте сходим

Развернувшись на сто восемьдесят градусов, они стали спускаться к морю. Иван Ильич издалека заметил на территории базы хозяйский внедорожник. Над трубой дома вился дымок – верный знак, что хозяева приехали. Можно Дмитрия расспросить о вчерашнем звонке в пожарную часть.