Эмиль Коста - Хорошо в деревне летом

– Это как раз меня не удивляет, но сработали быстро, молодцы. Еще минут через пятнадцать Назаренко вас привез… А как так вышло? У него рабочий день небось не раньше полудня начинается.

– У знакомых в редакции был контакт – еще накануне договорились, чтобы он меня с автобусной станции встретил… Итак, основную хронологию событий мы установили. Поджог совершили до восьми утра. Скорее всего, злоумышленник проник в дом через окно либо бросил внутрь «зажигалку». При этом у ближайших соседей есть неплохое алиби и мотив. У охранников базы как будто ни того, ни другого, – Горобец взглянул на негостеприимные домики за сетчатым забором. – С этими, пожалуй, говорить бесполезно. А вот с Мурашовыми – попробуем!

– В магазин?

– Да, и побыстрее – я уже подмерзать начал.

– Тогда пойдемте через реку, тут к магазину быстрее. А вы не думаете, – спросил Иван Ильич, ускорив шаг, – что этот поджог имеет отношение к смерти Василия? Что это один и тот же человек сделал…

Горобец после паузы ответил:

– Может быть да, может – нет. Странное совпадение, конечно, но в жизни чего только не бывает.

– Не очень мне верится в такие совпадения.

– А это вы зря. Верить нужно фактам, а их пока мало. Вот почему вы вообще считаете смерть Бондаря насильственной?

– Так полушубка его на реке не было! И пальцы с ладонями порезаны, а Василий всегда работал в перчатках. Он же художник, руки берег.

– Мог снять перед тем как топиться. А если несчастный случай – упал в воду, когда уже домой собирался?

– Да вылез бы! Вон мостки удобные.

Они подошли к берегу реки. Прорубь затянуло льдом, все следы замела недавняя метель – только деревянные сходни напоминали о невеселом празднике. Журналист сообразил, что находится на месте убийства, и уставился на заснеженный лед.

Иван Ильич с воодушевлением продолжил:

– А насчет топиться – вот в это не верю. Не собирался он, вот ни разу!

– Депрессия – штука такая… малозаметная. Тем более творческим натурам дай только повод. Заказчик картину отклонил, денег нет – пошло-поехало.

– Иди ты! Поехало… я бы заметил.

Иван Ильич размашисто зашагал к деревне. Горобец догнал его и ткнул в плечо.

– Ты извини. Я за языком не всегда слежу.

– А по работе надо бы.

– И не говори, сам себе враг, – усмехнулся журналист. – Забыли?

– Забыли. Стало быть, на ты будем?

– Заметано, – Горобец замедлил шаг и прищурился. – А чего это, на лавке замок висит, что ли?

– Твою ж мать! – удивился Иван Ильич.

Магазин и вправду был закрыт. Когда такое бывало? Кузьминична вела торговлю даже по праздникам, сроду не упускала выгоды.

– Может, захворали?

– Вдвоем сразу? Так не бывает. Даже если бы Лизавета сама слегла – Кешку бы прислала.

– В доме у них вроде тишина. Я никого не заметил.

– Тогда уехали, – убежденно заявил Иван Ильич. – В райцентр, скорее всего. Может, Петру позвонить насчет картины.

– Это же не на весь день?

– Если других дел там нет, то к обеду вернутся. Хочешь, пока церковь глянем?

– Можно, – согласился журналист.

Но в бывшем клубе их тоже поджидало разочарование. Дверь была заперта – ни записки, ничего.

– Вот так да… – совсем растерялся Иван Ильич. – Отец Геннадий сроду служб не пропускал.

– Вчера у него аппетита не было – этот точно захворал.

– Наверняка. И утром в комнате его тихо было. Зайдем проверим – может, нужно чего.

Они пошли домой. Разделись в прихожей и прислушались: у Зои Ивановны негромко болтал телевизор, а из комнаты священника – ни звука.

– Хоть бы живой, – прошептал Иван Ильич.

– Точно. Такой гроб тащить – по всей деревне мужиков не наскрести.

Тихонько подойдя к двери, журналист постучал. Тишина. Он переглянулся с Иваном Ильичом – тот кивнул – и приоткрыл дверь.

– Вот те здрасьте, – вырвалось у обоих.

Отец Геннадий сидел возле стола в исподнем. Подперев рукой лохматую голову, он с немой тоской глядел на бутылку кагора, в которой оставалось совсем чуть-чуть – на донышке. Еще с полдесятка пустых валялось под столом.

– Даже без стакана – из горла хлещет, – прошептал Иван Ильич.

– Это сколько он тут – с вечера сидит, что ли?

Священник не замечал гостей – его мысли были где-то очень далеко, если они вообще были. Аккуратно прикрыв дверь, Горобец подошел к столу и окликнул хозяина.

– Отец Геннадий. Вы себя нормально чувствуете?

– Лучше всех, – мрачно отозвался тот, не поднимая глаз.

– Вам бы поспать.

– На том свете отоспимся.