Дилан Райт - Дом на распутье - Нечто [litres самиздат]

–Вот.

Шкаф упорно не поддавался передвижению, но спустя несколько минут и пару потраченных нервов они таки смогли сдвинуть его с места, после чего в стене наконец-то показалась злополучная дверь.

–Ну? – спросил Эрне у Гейба. – И как ты собираешься её открыть?

Тот осмотрелся, отошёл куда-то в угол, порылся в слизи и куче наваленных друг на друга предметах и достал достаточно длинную железную трубу.

–Советую зажать ушки, – сказал он с улыбкой и, не дождавшись, когда друзья приготовятся, с разбегу ударил трубой по двери.

Оглушительный звук, за ним лёгкий скрип, и вот удар, пришедшийся прямо на замок, становится спасительным ключом. Гейб отбросил трубу, потёр руки друг о друга и посмотрел на друзей. Те дали одобрительный кивок. Гейб осторожно взялся за дверную ручку, нажал на неё и двинул от себя. Дверь тихонько открылась. За ней их встретил длинный, наполненный тьмой, проход, из которого доносился лёгкий шум летнего ветерка.

– Вперёд, – шепнул Гейб.

Одиннадцатый дом по Дабл стрит был довольно знаменит на этой улице. Хоть он и не отличался какими-то внешними особенностями, все, кто жил рядом, старались обходить его стороной. В особенности последнее время. Дело в том, что та странность и таинственность этого дома, в частности, его обитателей, совершенно неожиданно испарилась.

Мистер Эймон стал более приветливым и открытым, он перестал с подозрительностью относиться к соседям, от чего те немало удивились. Миссис Эймон возымела привычку чаще появляться на улице. Обычно её можно было встретить на крыльце своего дома с чашкой чая в руках.

Но все эти изменения меркли по сравнению с самым главным – Натан Эймон, центральная «звезда», приковывавшая к себе несчётное количество излишнего внимания, в один прекрасный день просто исчез. Крики из окон прекратились, а сам Нат больше никак не показывался. Это не только насторожило, но и даже в какой-то степени напугало обывателей улицы. Ведь ни родители, ни полиция не подавали виду и притворялись, что всё хорошо.

Особенно это вызывало неподдельный интерес у господина Стенлона, большого любителя следить за теми, кто населяет улицу. Господин Стенлон представлял из себя пожилого мужчину шестидесяти трёх лет, со всегда выпученными глазами и горбатым носом, из-за чего все предполагали, что он – еврей, что было, от части, правдой. Жил он прямо напротив дома Эймонов, а потому с обзором их, на первый взгляд, нисколько не приглядного домика, не было никаких проблем. Зачастую он наблюдал за «припадками» Ната, которые в определённой мере доставляли ему удовольствие от собственного превосходства над несчастными соседями. Периодически семья в полном составе отправлялась невесть куда, и мистер Стенлон с нетерпением ждал их возвращения. Довольно часто, а точнее всегда, эти походы заканчивались очень скучно по меркам Стенлона, и он каждый раз разочарованно занавешивал своё окно, как только Этимоны скрывались за своей входной дверью.

Однако после исчезновения Ната мистер Стенлон практически не отходил от единственного в своём доме более-мнее чистого окна и непрерывно наблюдал за происходящим снаружи. Жизнь текла своим чередом и ничего подозрительного не случалось. В прочем, старик был уверен: однажды эта сладкая сказка превратиться в ширму, закрывающую реальность, и что в один момент эта ширма наконец спадёт, обнажая все самые грязные тайны, скрывающиеся за ней. И такой момент настал.

Был холодный зимний вечер. За окном неспеша падали снежинки. На соседних домах сияли рождественские гирлянды. Мистер Стенлон сидел в своём привычном кресле с чашкой горячего глинтвейна в руках и, как обычно, наблюдал за тем, что творится в доме Эймонов. Миссис Эймон, или просто Кэндис, сидела на кухне и, по всей видимости, что-то вязала. Стенлон отпил глинтвейна. Миссис Эймон ему всегда казалась какой-то странноватой, но он никак не мог понять почему. На вид это была самая обычная женщина, чей возраст уже вот-вот приближался к, что называется, кризису средних лет, однако мужчина чувствовал он, что кроется в ней какая-то непонятная чертовщина. К дому подъехал чёрный автомобиль. Марку Стенлон никак не мог разглядеть. Из машины, как и всегда, вышел мистер Эймон, но сделал он это не как всегда. Почти бегом он подошёл к двери и, трясущимися руками, открыл её. Дверь захлопнулась, оставив после себя в прохладной тишине громкий след. Стенлон почувствовал, как внутри него разогревается неподдельный интерес, он отпил ещё глинтвейна, чтобы любопытство уж точно не погасло. Кэндис сначала в своей привычной неторопливой манере встала из-за стола и уже, как думал Стенлон, собиралась спросить мужа о прошедшем дне. Но, увидев его беспокойство, спросила о чём-то совершенно другом. Дальше их разговор стал неразборчивым, так как супруги исчезли из виду. Однако через пару минут снова стали мелькать в окнах, теперь уже всего дома, кажется, что-то собирая. Стенлон с нетерпением ждал продолжения. Спустя несколько минут, молодая пара вышла из дома. Оба были, кажется, напуганы. Не желая оставлять всё как есть, мистер Стенлон взял свою трость, встал из кресла и, не надевая ничего тёплого, вышел из дома.