Морис Леблан - Приключения Арсена Люпена

— Ее нет со вчерашнего дня. Она нам сообщила только, что видела Добрека, когда он выходил от кузин и садился в экипаж. Она знает номер экипажа и о дальнейших расследованиях известит нас.

— Что еще нового?

— Сегодня ночью, по сведениям газеты «Пари Миди», в тюремной камере больницы маркиз д’Альбюфэ куском стекла вскрыл себе вены. Он оставил, как говорят, длинное письмо, в котором, признавая свою вину, винит в своей смерти Добрека и описывает его закулисную игру в деле Канала.

— Это все?

— Еще нет. Та же газета сообщает, что комиссия помилования, по всей вероятности, изучив дело, отклонила просьбу о помиловании Вошери и Жильбера и что, вероятно, в пятницу президент республики примет их адвокатов.

Люпен затрепетал:

— Однако они гонят дело вовсю. Сразу видно, что тут замешан Добрек, давший толчок этой старой машине правосудия. Еще неделька — и нож опустится. Бедный Жильбер! Если через день к делу, которое твои адвокаты доложат президенту республики, не будет приложен список двадцати семи, бедняга, ты погиб!

— Ну-ну, патрон, вы падаете духом?

— Я? Никогда. Через час документ будет у меня, я увижусь с адвокатом Жильбера, и ужас кончится.

— Браво, патрон. Узнаю вас. Ждать вас здесь?

— Нет, отправляйтесь в особняк. Я приду к вам.

Они расстались. Люпен пошел прямо к дому и позвонил.

Ему отворил агент, который тотчас признал его:

— Господин Николь?

— Да, — сказал он. — Главный инспектор Бланшон здесь?

— Да.

— Могу я переговорить с ним?

Его провели в кабинет инспектора, который принял его с видимой предупредительностью.

— Господин Николь, у меня есть приказ отдаться в ваше полное распоряжение, и я счастлив вас видеть здесь именно сегодня.

— Почему же, господин главный инспектор?

— Потому что есть новости.

— Что-нибудь важное?

— Очень важное.

— Говорите скорее.

— Добрек вернулся.

— Что? Как? Он сейчас здесь?

— Нет, он ушел.

— Входил ли он сюда, в кабинет?

— Да.

— Когда?

— Сегодня утром.

— И вы допустили?

— Как же я мог не допустить?

— И оставили его одного?

— Он решительно потребовал этого.

Люпен почувствовал, что бледнеет. Было несомненно, что Добрек вернулся за хрустальной пробкой. И почти нет сомнений, что он снова завладел ею.

Скрывая волнение, Люпен спросил как можно более уверенно:

— Долго ли он здесь пробыл?

— Секунд двадцать.

— Как, только и всего?

— Да, не больше.

— В котором часу?

— В десять.

— Мог ли он уже знать о самоубийстве д’Альбюфэ?

— Да, я видел у него в кармане специальное издание «Пари Миди», выпущенное по этому случаю.

— Так-так. — Затем Люпен спросил: — Разве господин Прасвилль не дал вам специальных указаний на случай возвращения Добрека?

— Нет. За отсутствием господина Прасвилля мне пришлось даже запросить по этому поводу префектуру, и я ожидаю ответа. Исчезновение депутата Добрека взбудоражило общество, как вы знаете, и наше присутствие здесь было допустимо, пока его не было. Но раз Добрек вернулся, можем ли мы оставаться в его доме?

— Что за важность, — сказал Люпен рассеянно, — будет под вашей охраной дом или нет. Добрек вернулся, значит пробки здесь больше нет.

«Ну и не везет же мне, — подумал Люпен, раздраженный неудачей, — в этой проклятой истории словно кто-то только и занят тем, чтобы обречь меня на поражение».

Но он не сдавался. Ему было известно, каким образом Добрек спрятал пробку. От Клариссы Мержи он узнает место, где скрывался Добрек. Остальное для него вопрос времени.

Гроньяр и Балу ждали его в гостиной маленького отеля «Франклин», расположенного близ Трокадеро. Госпожа Мержи еще не написала им.

— Ничего, — сказал он. — Я верю в нее. Она не оставит Добрека, пока не добьется полной уверенности.

Гроньяр и Балу ждали дальнейших указаний.

— К хозяину отеля, — сказал им Люпен.

Хозяин отеля пригласил их присесть.

— Вы уверены, что на имя моих друзей нет почты?

— Вполне уверен.

— А на мое имя — имя Николь?

— Тоже ничего нет.

— Любопытно, — сказал Люпен. — Мы рассчитывали получить письмо от госпожи Одран.

Под этим именем госпожа Мержи была известна в отеле.

— Как вы сказали?

— Госпожа Одран.

— Но эта дама приходила сама.

— Что вы говорите?

— Она приходила недавно и, не застав этих господ, оставила в своей комнате письмо. Разве слуга не сказал вам?

Люпен и его друзья поспешно поднялись к себе. Действительно, на столе лежало письмо.