Павел Девяшин - На златом крыльце сидели

– Почему один? Где остальные?.. Погоди-ка! Ты?! Аааииии….

Крик перешел в визг.

Тускло сверкнула сталь. Некто в бесформенном пальто в два прыжка сократил расстояние, лицо девушки залепила черная перчатка.

Горло щелкнуло, точно перезрелый кабачок, нос противно забулькал, сугроб бросился навстречу.

***

– А я говорю, сунуть мертвяка в полынью и дело с концом! – потрясал нечесаной бородищей тонкий, словно палка, детина.

В бездонной утробе плюгавенького собеседника урчало, оттуда доносились тошнотворные звуки, но он упрямо вливал дешевый сбитень, пока последняя капля не шлепнулась на язык, а по бритому подбородку не заструились остатки напитка.

– Сколь можно баять, Варавва? К покойничку завсегда надобно приматывать груз. Уж будьте любезны!

– То летом! А зимой речка сама приберет. Под лед утащит…

– Под лед, под лед… – передразнил лысый, новая баклага застыла подле толстых губ. – А ну как вынырнет жмурик из проруби? Пойдут бабы стирать, а там – извольте знакомиться. Хе-хе-с!

Беседа оборванцев заглохла с появлением трактирного. О заплеванный стол брякнули глиняные кружки.

Чернобородый глотнул пенного, в беззубом рту захлюпало, из горла послышалось радостное мычание. Мол, сейчас допью и выдам дельную мысль.

– И плевать! Зато шухера меньше, чик и готово!.. Кто ведает, куда течение занесет? Пока рядятся да репы чешут, след простынет.

Плюгавый закатил глаза под лоб.

– Что, иван 11 11 Здесь и далее имеется в виду воровской ранг (прим. автора) , рожи корчишь? Хошь нынче спробуем? Обчистим баклана и макнем в Неву! Увидишь, по-моему выйдет.

– Я те макну! Кого деловые Вараввой кличут? Того, кто не облопывается! Кого с бутором не определяют, кровянку не шьют… Тебя сколь разов легаши отпускали в сильном подозрении? Два, три? Не счесть! А кто пособляет? Советы дает? То-то!

Брови худого сползли к переносице.

– Я – честный тырщик! Не рванина!

– Велю, сявкой будешь, – прошипел бандит, точно пробитый самовар. – Супротив честного ивана ты тля, понял?

Физиономия разбушевавшегося коротышки стала масляной, как блин. Примирительно подмигнул, сказал вкрадчиво:

– Ништо. Охолонь, Вараввушка. Выпей еще пива. Условились же, в столице по музыке не ходим. Не промышляем, стало быть. Сидим тихонько у Забияки на малине. Был разговор?

– Ну был. Да ведь…

– Что еще? – спросил иван.

– Какой это карантин, если мы выпотрошим Забиякину сестру? – ответил косматый вопросом на вопрос.

Толстомордый махнул рукой.

– Здесь дело иное. Мы ж не взаправду! Пошумим и будет…

– А какая разница? Люди-то все одно на нас подумают. Гастролеры трупаков не оставляют!..

«Устами младенца глаголет истина, – напомнил себе маститый вор. – Варавва – взрослый мужик, но по части опыта, словно дитя. И вот, пожалуйста, брякнул в самую точку!»

План Евдокии – родственницы человека, укрывавшего банду гастролеров, подкупал надежностью и простотой исполнения. Разгневанная на барина кухарка сулила невиданный куш, всего и нужно – изобразить грабеж. Оставить в глухом переулке следы драки, бросить краденую вещицу. Не обнаружив тела, власти припишут акцию знаменитой шайке и не станут искать повариху. Воровство – собственно, самое трудное – ложилось на ее хрупкие плечики.

Проще пареной репки! Брат и сестра выиграют свободу передвижения и отправятся домой, в далекую Тобольскую губернию, а обеспечившие инобытие бандиты получат часть добычи и спокойно перекочуют в следующий город. Без лишнего труда и проблем…

Да верно ли это?!

Глуповатый космач, черт побери, прав!.. Их так на так будут искать. Притом не менее, а может, даже более основательно. Подлипалы уверятся, что имеют дело с мокрухой. Вопрос: не проще ли и впрямь порезать сообщников, бросить в ледяные воды и оставить себе все деньги?

– Слышь, иван, а может, из попутчиков котлету сварганить, хрусты забрать? Ишь лагодники! Им гулять за чужой счет, а нам что? Миноги кушать? Э, нет, слуга покорный!..

Мужчины выпили, глядя друг на друга, затем круглолицый процедил:

– Твоя правда, Варавва. Девку ладно, а как Архипа кончать будем? Мы с тобой – народец хлипкий, от щелчка склеимся. Не зря его на скотобойне Забиякой нарекли. Это, я слыхал, с польского языка значит убивец. Бычков, коров молотом промеж ушей крестит, оттого и забойщик. Забияка, по-пански…

– Сам знаешь, браток. У меня на такой случай перышко имеется. Раз – и в дамки!..

– Все! Хорош базарить. Забияка пожаловал. Наливай…