Максвелл Грант - Зеленоглазый [litres]

– Сегодня к нам присоединяется новый друг, который желает быть в рядах Ву-Фана. Правильно ли мы сделали, пригласив его сюда?

– А он обещает хранить нам преданность? – задал вопрос человек с зелеными глазами.

– Да, он дал обещание, – отвечал Лин Су.

– Тогда он может присоединиться к нам.

Клив почувствовал, как его толкнули в бок. Это был проводник.

– Приветствие Ву-Фана, – зашептал китаец.

Клив все понял. Он неловко поднялся и встал в центре круга. Страха он не ощущал. Когда формальности будут позади, его примут, как своего.

Он поднял руку и поднес указательный палец ко лбу. Клив и сам не знал, что палец его пришелся прямо на красную метку – отметину смерти. И все отчетливо увидели ее в мерцающем свете.

Клив стоял лицом к человеку с зелеными глазами, и сверкающие искры полностью поглощали его внимание. Он смотрел, как завороженный, и не понял, что происходит у него за спиной. Но вдруг оказалась, что его правая рука уже не сжимает, лежащий в кармане револьвер. На него напали внезапно. Два человека, стоящие рядом с Кливом, схватили его за руки.

Яростно вырываясь, Клив попятился назад. Остальные начали наступать. Конечно, в любом случае их было слишком много. И вот он уже не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Руки его связаны за спиной кожаными ремнями, связаны и лодыжки. Во рту – кляп. Он едва мог дышать. Его подняли и уложили в центре комнаты внутри круга. Это очень смахивало на человеческое жертвоприношение.

Глядя вверх, он видел только сверкающие зеленые глаза, а слышал – лишь речь человека, которому они принадлежали.

– Ты поклялся поддерживать Ву-Фан, – прогремел голос. – Вместо этого ты предал нас! Тебе стали известны вещи, знать которые ты не имеешь права! Дело Ву-Фана будет продолжаться. Тебе никогда не остановить его. Тебе уже была уготована смерть, но ты сумел избежать ее. И сейчас смерть снова пришла за тобой, смерть от руки Фоя. Нынче ничто тебя не спасет. Глупец! Ты не удовлетворился тем, что тебе сообщили о Ву-Фане. Лишь благодаря нашей мудрости ты остался жить. Но теперь тебя ждет иной приговор – смерть!

В комнате прозвучал хор голосов, эхом подхвативших последнее слово. Наступила тишина. Затем заговорил Лин Су:

– Зеленоглазый все сказал!

Остальные опять повторили фразу. Зеленоглазый молчал, говорил Лин Су.

– Убийца! – воскликнул он.

Фой поднялся с места и встал рядом со стулом – зловещая, сгорбленная фигура.

– Свидетель! – провозгласил Лин Су. Тут же поднялся Фу Чау. Оба встали рядом с беспомощно лежащим Кливом. Фой с одной стороны, актер – с другой.

Прозвучало слово на китайском языке. Произнес его Зеленоглазый. Члены ордена стали уходить из зала один за другим.

Лин Су склонился над лежащей жертвой, вглядываясь в ее глаза. Потом он вышел. Зеленоглазый – странное существо, мало похожее на человека – стоял рядом с жертвой. Его глаза метали молнии, словно это был разъяренный демон.

Он протянул руки к лицу Клива и быстрым, резким движением сорвал накладные брови и уничтожил все прочие атрибуты маскировки. И теперь на полу лежал не Хьюго Барз, а Клив Бранч.

Он и должен был умереть – за то, что вторгся в святая святых Ву-Фана и нарушил замыслы его основателей.

Он не мог закричать, позвать на помощь, но теперь ему была известна секретная миссия Ву-Фана. Всех чужаков ждет смерть.

Зеленоглазый тоже исчез, но Кливу это не принесло успокоения. Он повернул голову и увидел, как поднимается тяжелая дверь.

Стук двери прозвучал, как приговор. Последняя надежда растаяла. Остались двое – Фой и Фу Чау, свидетель. Предателя Ву-Фана ждала смерть!

СТОЯ НАД РАСПРОСТЕРТОЙ ЖЕРТВОЙ, Фой нетерпеливо переступал с ноги на ногу. Вид беспомощного американца, без сомнения, разжигал в нем жажду убийства.

Фу Чау с холодным и бесстрастным лицом тоже выглядел зловеще. Ни в одном из них Клив не мог бы вызвать сострадания.

Фой шевельнул правой рукой. В ней был зажат грозно поблескивающий острый и длинный нож.

Китайский убийца заговорил на своем родном языке, обращаясь к актеру. Он передал нож Фу Чау, и тот осмотрел орудие убийства. Потом вернул нож Фою.

Тот, как будто, не спешил приступить к делу. Обычно молчаливый, сейчас он вдруг разразился длинной тирадой, объясняя что-то собеседнику. Говорил же он об искусстве убивать, одинаково хорошо развитом как в Китае, так и в Америке. Клив, конечно, ни слова не понимал, но интонация, с какой произносилась речь, пугала.