Томас Хэнши - Человек из Скотланд-Ярда [litres]

– Как рудиментарный шестой палец! – взволнованно вклинился Клик. – Да, а? Ну конечно! Однажды я знал одного человека… Много лет назад на Дальнем Востоке… У него ноги были так деформированы. И если по какой-либо причине… Стоп! Еще пара деталей. Это большой мужик, широкоплечий, мускулистый, ему около сорока или сорока пяти лет?

– Именно, дорогой друг. Однако есть еще одна особенность, о которой ты не упомянул, хотя, конечно, это может быть недавнее приобретение. Ладонь правой руки…

– Подожди немного! Подожди немного! – раздраженно перебил друга Клик. Он отодвинулся от окна и теперь короткими нервными шагами мерил комнату взад и вперед, потирая подбородок большим и указательным пальцами, при этом он нахмурился и уставился в пол.

– Саффграм… Джаффне… Тринкомали! Во всех трех случаях… Во всех трех! – бормотал он, озвучивая свои мысли. – И теперь покойник сует пальцы в ноздри и говорит о сапфирах. Сапфирах, а? «И Саффрагам прилип к ним, как блестки к вуали танцовщицы из кабаре!» Баревский риф… или я – голландец! И Баррингтон-Эдвардс был там! Как и Пибоди, как и Майлз, как и лейтенант Эдгберн и испанец Хуан Альварес. Восемь из них, бхгад – восемь! И я был бы ослом, чтобы забыть… идиотом, чтобы не уловить связь, пока снова не услышал о перепонке Джима Пибоди! Но стоп! Стоп… Должна быть еще одна необычная нога, если это действительно ключ к разгадке, итак…

Он резко остановился и повернулся лицом к мистеру Нэркому.

– Скажи мне. У четырех других мертвецов… У кого-нибудь из них была поврежденная нога? Слева или справа, я забыл, все пальцы, кроме большого, были откушены крокодилом, так что при жизни парень, должно быть, немного хромал? Кто-нибудь из мертвецов имел такую примету?

– Нет, – покачал головой Нэрком. – Ноги всех остальных были нормальными в каждом конкретном случае!

– Хм-м! Это немного сбивает с толку. И либо на неправильном пути, либо Альварес все еще жив… Что я имею в виду?.. О, это не имеет значения. Просто мои досужие фантазии, вот и все. Теперь давай вернемся к нашим баранам, пожалуйста. Ты собирался рассказать мне что-то о правой руке человека с перепонкой. Что там было?

– На ладони были любопытные иероглифы, вытатуированные ярко-фиолетовым цветом.

– Иероглифы, а? Это выглядит не так многообещающе, – разочарованно пробормотал Клик. – Вполне возможно, что в мире может быть несколько человек с перепонками на ногах… Хм-м-м! А что это были за иероглифы, друг Нэрком? Ты можешь их описать?

– Я могу сделать лучше, мой дорогой друг, – ответил суперинтендант, погрузившись во внутренний карман и вытащив коричневый кожаный чехол.

– Сегодня утром я точно скопировал их с мертвой руки. Вот, собственно, и они. Это то, что было у него на ладони, Клик, рядом с основанием указательного пальца, и далее, по диагонали.

Клик взял листок кальки и отнес его к окну, потому что сумерки сгустились, а комната наполнялась тенями. Посередине тонкого прозрачного листа прослеживалась надпись.

Он повертел лист, поднес к свету и несколько секунд изучал в растерянном молчании. Вдруг его глаза засияли, а губы изогнулись в загадочной улыбке.

– Мой друг, – сказал он, отвечая на напряженный вопрос во взгляде суперинтенданта, – это еще одно подтверждение теории Эдгара По, что наименее скрытые вещи лучше всего спрятаны, и что самые сложные тайны – это те, которые по сути своей очевидны. С твоего позволения я сохраню это, – он сунул кальку в карман, – а потом я пойду в морг и осмотрю оригинал. А пока я пойду настолько далеко, что сообщу, что знаю мотивы этих убийств, знаю способ, и если ты дашь мне сорок восемь часов, чтобы разгадать загадку, я найду убийцу. Я даже пойду дальше и скажу имена всех жертв; и все это на основе уже известных фактов. Человек с перепонкой, один из них, Джеймс Пибоди, кузнец, в свое время был прикомандирован к Синей кавалерии в Тринкомали, Цейлон. Другим был Джозеф Майлз, ирландец, рано охваченный «жаждой странствий», которая уносит людей мотаться по свету и разбрасывает камни, не собирая их. Еще одним – и, вероятно, по следу от татуировки на его руке, первой найденной жертвой – был Томас Харт, бывший моряк торгового флота, ранее служивший на линии P & O; оставшимися двумя были Александр МакКарди, шотландец, и Т. Дженкинс Кегг, янки. Последний, однако, был натурализованным англичанином, и оба были рядовыми в армии Ее покойного Величества и с честью ушли в отставку по истечении срока службы.

– Клик, дорогой мой, ты волшебник? – спросил Нэрком, опускаясь на стул в изумлении.