Томас Хэнши - Человек с тысячью лиц [litres]

– Мне все равно, что там будет говорить Алиса Лорн или еще кто-то. Я уверен в своих словах, – вызывающе бросил молодой Клаверинг. – Ты не сможешь убедить меня в том, что я не видел то, чему был свидетелем. Ты не сможешь заставить меня в это поверить. Попробуй рассуждать логически.

– Как я могу, когда ты не веришь мне и обвиняешь меня бог знает в чем? Чуть ли не в убийстве…

– Де Лувизана?

– Да. Ты сам это сказал!

– Ерунда!

– Ты сам сказал, – повторила Кэтрин, словно не расслышав его восклицания. – И если ты не веришь живому человеку, то должен поверить мертвому. Дядя Рейнор и Гарри этим утром заявили: найдено тело графа де Лувизана. Но оно не лежало на земле, а было прибито к стене. А теперь ты утверждаешь, что видел меня в том доме и там больше никого не было… Но как я могла поднять и прибить к стене труп мужчины, весившего больше ста килограммов?

– Да, девушке такое не по силам, – едва шевеля губами, согласился инспектор Клик.

– Но тебе мог кто-нибудь помочь. Кто-то, кто мог уйти, прежде чем я там появился, – ответил Джеф.

«То есть в деле замешан еще один мужчина, – должен был признаться самому себе инспектор Клик. – Однако гораздо интереснее понять, кто из этой пары врет. Они оба не могут говорить правду. По крайней мере, не могут, если… О боже! Гм-м-м… Может быть и так. Весьма вероятно… Похоже, тут все намного запутаннее, джентльмены… намного запутаннее…» Потом на его лице появилась странная улыбка. Казалось, инспектор раскрыл для себя некую тайну, смысл которой был понятен только ему одному.

Однако, судя по всему, последнее замечание молодого Клаверинга обидело девушку больше всего, потому что, когда она снова заговорила, могло показаться, что ее голос вот-вот вновь сорвется на рыдания.

– Это еще одно омерзительное обвинение! – воскликнула она. – Самое омерзительное из всего, что ты мне тут наговорил! Теперь я уверена, что ты придумал все это заранее и приготовился подкрепить свои слова самыми отвратительными оскорблениями!

– Оскорблениями?! Какие забавные вещи порой выясняются, и совершенно случайно! – ответил молодой человек дрожащим от гнева голосом. – Вероятно, я «оскорбил» тебя, когда сказал, что готов бороться за тебя и пойду до конца… что я никому не скажу то, что мне известно.

– Ничего ты не знаешь… Потому что ничего такого не было! Не было! Вчера вечером меня не было в том доме, а следовательно, мы не могли там встретиться!

– Тогда и меня там не было, – нетерпеливо фыркнул Джеф. – В любом случае какое все это имеет значение? Однако если тебя припрут к стенке, можешь сказать, что это я его убил. Только не надо говорить, что я тебя «оскорбляю», когда я пришел сюда лишь для того, чтобы сказать, как я тебя люблю. Ради тебя я готов сразиться со всем миром! Вернись в мои объятия и ни о чем не волнуйся. Больше тебе не нужно никого и ничего бояться. Что бы ни случилось, они не тронут тебя! Они и пальцем не смогут пошевелить, чтобы хоть как-то навредить тебе, и пусть бог поможет тому, кто посмеет сделать нечто подобное. Ни один мужчина не перестанет любить женщину, если она сделает что-то для того, чтобы быть рядом с этим мужчиной. Нет, он не отступит! А я… я так тебя люблю… Мне кажется, мое чувство стало еще сильнее. И мне не важно, пусть твои руки будут испачканы кровью сотен людей. Ты – девушка, которую я люблю; девушка, на которой я хочу жениться; девушка, за которую я готов бороться, пока дышу!

– Жениться… жениться? – Голос леди Кэтрин прозвучал подобно удару хлыста. – И ты думаешь, что я теперь выйду за тебя замуж? После того, как ты обвинил меня в таком страшном преступлении? Ты и в самом деле думаешь, что это была я? Ты так считаешь?.. Да я никогда не выйду замуж за вас, Джеф Клаверинг, пусть даже мне отрежут правую руку. Вы оклеветали меня… солгали мне…

– Кэти, дорогая…

– Нет… попрошу вас! Если вы еще раз тронете меня, я упаду в обморок! Стойте, где стоите! Позвольте мне пройти. Пожалуйста… Я сказала «пожалуйста!». Я готова многое вытерпеть, но такое… Тем более от вас!.. Вы!.. У вас в мыслях даже не должно было быть ничего подобного! И вам должно быть стыдно!.. Очень стыдно!

Молодой Клаверинг отскочил в сторону так, словно кто-то двинул ему со всего размаха. Лицо его в один миг стало багровым, а потом кровь резко отхлынула, и он стал белым, словно смерть.

– Боже мой! Ты хочешь сказать… – начал он, а затем замолчал, словно потерял дар речи, и застыл, не сводя со своей возлюбленной чистого взгляда.