Рекс Стаут - Познакомьтесь с Ниро Вульфом

– Нет, сэр.

– А! Хорошо. Это не было продиктовано каким-то его поступком. Значит, это не имело к нему отношения, и вы вполне можете ответить на любой мой вопрос об этом. Вы должны это понимать. Раз уж вы решили ничего не говорить мне о Карло Маффеи, спрашивать вас я не буду. Но это другое дело. Решили ли вы отвечать «да, сэр» мистеру О’Грэйди – человеку, который приходил и допрашивал вас вчера утром?

– Да, сэр.

– Почему вы так поступили?

Она нахмурилась, но ответила:

– Потому что кое-что произошло.

– Хорошо. Что же произошло?

Она покачала головой.

– Давайте же, мисс Фиоре. – Вульф сохранял спокойствие. – Ничто не мешает вам мне ответить.

Она повернула голову, посмотрела на меня, затем снова на него и наконец произнесла:

– Я скажу мистеру Арчи.

– Хорошо. Скажите мистеру Арчи.

Она обратилась ко мне:

– Я получила письмо.

Вульф бросил на меня быстрый взгляд, и за расспросы принялся я:

– Ты получила письмо вчера?

Она кивнула:

– Вчера утром.

– От кого?

– Не знаю. Имени не было. Оно отпечатано на машинке. На конверте только мое имя, Анна, и адрес, никакой фамилии. Почту из ящика достает миссис Риччи. Она принесла мне письмо, но я не захотела открывать его рядом с ней, потому что никогда не получала писем. Я спустилась вниз, где сплю, и открыла его.

– Что в нем было?

Какое-то время Анна Фиоре молча смотрела на меня, а потом вдруг лицо ее осветилось озорной улыбкой, из-за которой мне стало как-то не по себе, смотреть на нее сделалось непросто. Но я выдержал ее взгляд, и она в конце концов сказала:

– Я покажу вам, мистер Арчи, что в нем было.

Вслед за тем она задрала подол платья, сунула руку в чулок и что-то из него вытащила. Я мог только таращиться на нее, когда она разгладила пять двадцатидолларовых банкнот и развернула их веером передо мной.

– Так это и было в конверте?

Она кивнула:

– Сто долларов.

– Вижу. Но ведь было и письмо?

– Да. В нем говорилось, что если я буду помалкивать о мистере Маффеи и его делах, то смогу оставить себе деньги. Но если я стану рассказывать о нем, то должна их сжечь. Я сожгла письмо, но деньги я не сожгу. Их я сохраню.

– Ты сожгла письмо?

– Да.

– И конверт?

– Да.

– И ты никому не расскажешь о мистере Маффеи и той клюшке для гольфа?

– Никогда.

Я смотрел на нее. Подбородок Вульфа покоился у него на груди, однако он тоже наблюдал за ней. Я поднялся из кресла.

– Хм, из всех чертовых сказок…

– Арчи! Извинись.

– Но, боже мой…

– Извинись.

Я повернулся к девушке:

– Я прошу прощения, но стоит мне подумать обо всем том бензине, что я сжег, катая тебя по парку…

Я сел.

Вульф спросил:

– Мисс Фиоре, вы не обратили внимания на штемпель? Такой маленький круглый значок на конверте, который говорит, откуда отправлено письмо?

– Нет, сэр.

– Конечно же нет. Между прочим, эти деньги не принадлежали человеку, который послал их вам. Он взял их из кармана Карло Маффеи.

– Я сохраню их, сэр.

– Не сомневаюсь. Вы можете не отдавать себе в этом отчет, но, если бы полиция узнала о них, у вас бы их без всякой жалости отобрали. Однако не тревожьтесь, ваше доверие к мистеру Арчи оправданно. – Он повернулся ко мне: – Такт и обаяние всегда достойны восхищения, а порой они практичны. Отвези мисс Фиоре домой.

Я принялся возражать:

– Но почему бы не…

– Нет. Чтобы она сожгла эти банкноты, получив вместо них деньги из твоей расходной книги? Нет. Она не пошла бы на это. А даже если бы и пошла, я не согласился бы на сожжение денег даже ради спасения самой красоты, какая бы могила ни была ей уготована. Уничтожение денег – единственное подлинное святотатство, которого мы можем гнушаться ныне. По-видимому, ты не понимаешь, что́ эта сотня означает для мисс Фиоре. Для нее это невероятная награда за отчаянный, геройский поступок. И теперь, когда деньги благополучно вернулись в свой тайник, отвези ее домой. – Он принялся выбираться из кресла. – До свидания, мисс Фиоре. Я сделал вам исключительный комплимент, допустив, вы отвечаете за свои слова. Всего хорошего.

Я прошел к двери и позвал ее.

На обратном пути я не донимал ее, хотя так и кипел от злости. После похищения и почти часового катания с шиком она взяла и оставила нас в дураках! Но сотрясать воздух было бессмысленно. На Салливан-стрит я, не без довольства, молча высадил ее на тротуар, решив, что Вульф и так был достаточно галантен за нас обоих.

Девушка ждала на тротуаре. И когда я потянул рычаг переключения передач, она сказала: