Роберт Гулик - Смертоносные гвозди

Судья был приятно удивлен ее сдержанной, но вежливой и учтивой манерой говорить.

Пока он маленькими глотками пил великолепный жасминовый чай, госпожа Го заботливо накинула на плечи мужа меховой плащ. Судья Ди заметил ласковый взгляд, который она бросила на мужа, завязывая ему шейный платок.

Он поднялся, хотя уходить ему не хотелось. Уютная атмосфера этой маленькой лавки, пропитанная ароматом душистых трав, успокаивала после отвратительного зрелища в холодной комнате, где было совершено убийство. С тяжелым вздохом поставив чашку, судья вынужден был распрощаться с хозяевами. Он вышел, и на паланкине его доставили в судебную управу.

Вернувшись в кабинет, судья Ди увидел ожидавшего его архивного писца. Советник Хун и Дао Гань занялись приготовлением чая на жаровне в углу, а судья присел к столу. Почтительно стоя сбоку, писец выложил на стол пачку документов.

— Позовите главного писца, — приказал судья, начав проглядывать бумаги.

Когда тот вошел, судья Ди поднял голову и сказал:

— Сейчас начальник стражи доставит сюда тело госпожи Бань. Я не хочу, чтобы посторонние и всякие бездельники пялились на него, поэтому осмотр тела будет проводиться без публики. Скажи своим помощникам, чтобы они помогли судебному врачу Го все приготовить в боковом зале, и предупреди стражу, чтобы, помимо сотрудников управы, не впускали никого, кроме двух братьев жертвы и надзирателя южного квартала.

Советник Хун подал судье чашку дымящегося чая. Сделав несколько глотков, тот сказал со слабой улыбкой:

— Наш чай не идет ни в какое сравнение с тем жасминовым чаем, который я только что пил в аптеке Го! Кстати, эти Го — весьма мало подходящая друг другу пара, но, похоже, они вполне счастливы вместе!

— Госпожа Го является вдовой, — сказал Дао Гань. — Ее первый муж был здесь мясником, кажется, его звали Ван. Четыре года назад он умер после запоя. Я бы сказал, что этой женщине повезло, потому что, как я слышал, он был злобным и распутным человеком.

— И еще, — добавил писец, — мясник Ван оставил большие долги, в том числе и в публичном доме за рынком. Вдова продала лавку со всем содержимым, но этого не хватило на уплату последнего долга. Владелец публичного дома потребовал, чтобы взамен она стала работать у него служанкой, но тут вмешался старый Го. Он заплатил деньги и женился на ней.

Судья Ди приложил большую красную печать судебной управы к лежащему перед ним документу. Подняв голову, он заметил:

— Кажется, она весьма образованная женщина!

— Она многое узнала о лекарствах и снадобьях от старого Го, ваша честь, — сказал писец. — Теперь она сама — прекрасный женский врач. Сначала людям не нравилось, что замужняя женщина так свободно ходит повсюду, но теперь они это с радостью принимают. Ведь она может лечить женщин гораздо лучше, чем мужчина, которому позволяется только пощупать их пульс.

— Я рад, что она заведует нашей женской тюрьмой, — сказал судья, передавая бумаги писцу. — Обычно эти женщины — старые греховодницы, за которыми нужно постоянно присматривать, чтобы они не изводили и не надували заключенных.

Писец приоткрыл дверь и посторонился, пропуская двух высоких, широкоплечих мужчин в толстых кожаных куртках для верховой езды и в меховых шапках с ушами. Это были Ма Жун и Цзяо Тай, два других помощника судьи Ди.

Судья доброжелательно смотрел, как они широкими шагами входили в комнату. Когда-то они были разбойниками, или, как их называли более мягко, «лесными братьями». Двенадцать лет назад, когда Ди ехал к своему первому месту службы в качестве судьи, они напали на него на пустынной дороге. Но бесстрашие и благородство судьи произвели на них такое впечатление, что они тут же отказались от своей бурной жизни. В последующие годы эта великолепная пара оказалась очень полезной судье при задержании опасных преступников и в других сложных и рискованных делах.

— Что там случилось? — спросил судья Ма Жуна.

Развязывая шейный платок, Ма Жун ответил с ухмылкой:

— Не о чем даже говорить, ваша честь! Две бригады носильщиков паланкинов поссорились в винной лавке, и когда мы с братцем Цзяо зашли туда, они как раз схватились за ножи. Но мы дали им пару раз по башке, и вскоре они все спокойно разошлись по домам. А четверых вожаков мы привели с собой, и, если ваша честь согласится, мы готовы предоставить им ночлег в тюрьме.