Роберт Гулик - Убийство в лабиринте

Дао Гань сказал:

— Самым веским доказательством невиновности У была его готовность съесть те сливы, которые я положил в коробку.

— Вот именно! — сказал судья. — Но давайте придерживаться хронологии событий. Когда Дин сообщил об убийстве, я сразу же отправился к У, желая сравнить личности обвинителя и обвиняемого. Я сразу пришел к выводу, что такой человек, как У, едва ли способен совершить преднамеренное убийство, тем более по такой надуманной причине, о которой говорил Дин. Я предположил, что убийство было совершено кем-то третьим. Вполне могу представить, что у человека, совершившего такое отвратительное преступление, какое совершил генерал Дин, могло быть много врагов, поэтому я подумал, что Дин использовал это для того, чтобы опорочить У. Что же касается причины, по которой Дин хотел навредить У, то я предположил, что они были соперниками в любви. Постоянно встречающийся среди картин У портрет девушки и любовные письма Дина убедили меня в том, что оба юноши были влюблены в одну и ту же девушку.

Когда мы нашли коробку с отравленными сливами, это укрепило мое убеждение, что Дин строил козни против У. Но мне казалось, что Дин обязательно должен был бы принять меры для того, чтобы яд был обнаружен раньше, чем его отец съест эти сливы. Ведь нормальный человек никогда не подвергнул бы опасности жизнь своего отца ради того, чтобы избавиться от соперника в любви.

— Да, — прервал его советник Хун, — теперь я понимаю, почему ваша честь не счел У преступником.

— Таким образом я пришел к выводу, — продолжал судья, — что Дин — коварная и подлая личность. Это подготовило меня к последующим событиям, когда я обнаружил, что У и Дин не были на самом деле влюблены в одну и ту же девушку. После этого единственным связующим звеном между У и Дином оставалось ложное обвинение последнего. Но зачем Дин вообще обвинил У? Единственным возможным ответом было, что Дин сам убил отца и собирался сделать У козлом отпущения. Тогда я предположил, что Дин приготовил два орудия убийства. Одно было на самом деле использовано, но я не сразу догадался каким именно образом. Вторым средством являлась коробка отравленных слив, которую Дин держал в запасе на случай, если первое не сработает. Если это было так, крайне важно было найти причину такого ужасного намерения. Не могло ли это быть связано с девушкой, которую так страстно любил Дин? Я послал Темную Орхидею в дом Дина, чтобы она собрала дополнительные сведения.

Судья Ди замолчал и медленно допил чашку чая. В комнате царила глубокая тишина. Потом судья продолжил:

— Однако в то же время меня беспокоило одно странное несоответствие. Поскольку Дин прибег к таким сложным приготовлениям ради того, чтобы второе орудие, коробка слив, наверняка указывало на У, он должен был позаботиться и о том, чтобы первое орудие также указывало на У. Как я ни ломал голову, мне не удалось обнаружить, чтобы в свершенном убийстве хоть что-то являлось намеком на У. Поэтому я решил вернуться к своей первой версии о том, что убийство было совершено неизвестным третьим лицом и случайно совпало с задуманным Дином отравлением. Вообще-то, я не люблю совпадений, но мне пришлось признать, что совпадение все-таки имело место.

— Причиной этого совпадения, — заметил Цзяо Тай, — явилось то, о чем ваша честь упомянул несколько минут назад: у генерала Дина было много врагов. Ведь, в конце концов, старый губернатор убил его именно из-за того, что генерал предал собственных людей.

Судья Ди кивнул и продолжал:

— Такой вывод ни на йоту не продвинул меня к раскрытию убийства, но помог исключить из числа подозреваемых и Дина, и У. Когда я открыл причину, по которой Дин хотел убить отца, эта часть дела была решена.

Советник Хун вновь прервал его:

— Значит, это вы, ваша честь, и имели в виду, когда сказали, что половина убийства вам ясна? Вы связали сообщение Темной Орхидеи о том, что у четвертой жены генерала Дина на груди есть некрасивая родинка, с тем, что говорится в стихотворении Дина.

— Верно, — сказал судья. — Что же касается второй половины дела, то есть самого убийства генерала, то должен признаться, что, возможно, я никогда не решил бы эту загадку, если бы старый правитель области не оставил своей подписи под преступлением. Единственным выводом, к которому я смог прийти, было то, что генерал, видимо, был убит при помощи какого-то механического устройства, так как убийца никак не мог войти в эту закрытую комнату или выйти из нее. Но я бы никогда не открыл тайну кисти для письма, куда мне до блестящего ума старого губернатора! Ведь после того, как нож вылетел из ручки кисти, пружина разжалась и плотно прилегла к стенкам отверстия. Я не заметил бы ее, даже если бы очень старался рассмотреть, что там внутри.