Янина Береснева - Трое в кустах, не считая собаки

Мама знала толк в детях. Точнее, в их утомительности. Меня она растила одна, при этом умудрялась совмещать все это с карьерой ученого. Женщина-ученый – для меня это звучало загадочно и романтично. Мама всегда была в работе, часто ездила по командировкам, днями пропадала в своих лабораториях, а я была предоставлена самой себе. Благо, ребенком я росла на редкость положительным: тот самый случай, когда за ангельской внешностью не скрывался чертенок, а жил вполне себе адекватный херувим.

На лето и прочие каникулы я всегда уезжала к тетке – маминой старшей сестре Зинаиде. Тетку я обожала, а каникулы на лоне природы всегда были моим любимым времяпрепровождением.

Мама тоже была родом из деревеньки под названием Бухалово, но в свое время уехала учиться, да так и осталась в городе. Потом мама встретила на каких-то там танцах моего отца, родилась я, а отец уехал работать на Север. Да так и не вернулся.

Вообще, он работал вахтами, и тетка Зина решила, что там у него и была семья. А здесь он так, «побаловаться» решил. В любом случае, официально расписаны они не были, так что мама окрестила его предателем и эту страницу нашей истории мы закрыли навсегда.

Тетка же Бухалово практически не покидала, разве что на короткий период, когда ездила в молодости учиться на ветеринара в районный центр. Двух более разных сестер, чем тетка и моя мать, представить было сложно, но обеих я считала своей семьей и готова была за них перегрызть горло любому. У тетки личная жизнь тоже не сложилась, потому что, по ее словам, в деревне жили «алкаши да пердуны», но уезжать из Бухалово она отказывалась из принципа.

– Где родился – там и пригодился, – хмурилась она на все мои попытки перетащить ее поближе к нам, в город. – И потом, где вы, окаянные, возьмете свежие овощи и варенье? На рынках ваших небось натурального не докупишься…

Последние годы к тетке я ездила все реже: сначала учеба, потом работа. А год назад произошло событие, в корне изменившее мою жизнь. Я влюбилась. Конечно, и раньше у меня случались романы, но все это было так, проходящее. В этот же раз я не сомневалась, что Мирон Голубев – моя вторая половинка.

Познакомились мы благодаря все той же тетке Зине: сама того не зная, она выступила моим Купидоном, презентовав мне на очередной день рождения ключи от Жигулей.

– И не вздумай отказываться. Выучишься на права, будешь чаще ко мне приезжать. Шуряйкин дед сказал – агрегат что надо. Шикарное авто. Я у фермера из соседних Жуков поголовье свиней вылечила от дрисни, не к столу будет сказано. А они уже бить хотели. Тот на радостях мне машину-то свою старую и подогнал, бартером, так сказать. А мне она к чему?

Конечно, жигули были так себе, не машина моей мечты, но на безрыбье, как говорится… И я пошла на курсы вождения, благо, занятия проходили как раз в нашей школе. По вечерам там арендовали классы, и мне даже не пришлось никуда ездить. Первая же перекличка в классе юных и не очень автолюбителей разбудила в моей душе потайные романтические струны.

– Синичкина, Голубев (в этом месте по аудитории поползло противное хихиканье), Иванова, Самсонов…

Я повертела головой и отметила, что на фамилию Голубев отозвался симпатичный светловолосый парень в майке-поло, которая чрезвычайно шла к его небесно-синим глазам.

Мы встретились взглядами, и я свой сразу же смущенно потупила: несмотря на то, что все окружающие считали меня красавицей, я была скромна донельзя. Во время перерыва я пошла к кофе-автомату, установленному на том же этаже, и вознамерилась получить стаканчик бодрящей жидкости: веки предательски тяжелели после насыщенного рабочего дня.

Аппарат, как назло, решил взбрыкнуть и, проглотив мою монетку, продолжил стоять с невозмутимым видом.

– Да чтоб тебя, ненасытное чучело, – бормотала я, поколачивая его руками и заглядывая в его прожорливое нутро. Да так увлеклась, что не сразу заметила, как сзади неспешно подошел мой товарищ по птичьей фамилии и, слегка наклонив аппарат, хорошенько треснул по нему кулаком. Тот сразу исправно заурчал, а я растерянно улыбнулась:

– Спасибо, Вы меня выручили. Очень кофе хочется.

– Да ну, не за что. Такой красивой девушке помочь – за радость. Если что, я…

– Вы Голубев? – хихикнула я, забирая свой стаканчик.

– Ага, Мирон, – вздохнул он, слегка скривившись, – приятно познакомиться. Вы Аглая? Я слышал…

– Да, Синичкина. Смешно… Голубев, Синичкина. Ну, вы понимаете, да?

Судя по его растерянной физиономии, он ничего не понимал, но, как пионер, был всегда готов. Понять и простить.