Шарлотта Брандиш - Леди из Фроингема [publisher - SelfPub]

Из небольшого окна над распятием лился скудный свет, освещая раскрытый молитвенник, лежавший прямо на полу. Издание было не новым, уголки обтрепались, страницы пожелтели от времени. На форзаце виднелись полустёртые инициалы «А. Ш.». Оливия вернула молитвенник на то место, где он лежал, прошла вперёд, до самой двери, так и оставшейся распахнутой настежь, и каждый её шаг сопровождался хрустом, словно она шла по морскому берегу.

Закинув голову, осмотрела железный крюк в потолке и тщательно прошлась по углам. Заглянула за распятие, но не обнаружила там ничего, кроме пустого полотняного мешочка с завязками, скомканного и засунутого за верхнюю перекладину, и большого недовольного паука, который сидел на краешке полуразорванной паутины. Ничто из увиденного ею не указывало на причину смерти Джорджа Понглтона.

– Что я пропустила? – поинтересовалась она у брата, когда вернулась в дом после своей рискованной вылазки.

– Инспектор ещё не прибыл, но будет с минуты на минуту. Поверенный собрал всех в столовой, чтобы огласить завещание леди Элспет, а Виктория залепила горничной пощёчину у всех на глазах, – шёпотом отрапортовал Филипп. – А ты сумела обнаружить что-нибудь важное?

– Мне кажется, что да, – ответила Оливия, – но я не стала ничего трогать, оставила всё на своих местах. А почему Виктория ударила Анну?

– Понятия не имею, – пожал плечами Филипп. – Наверное, была не в себе.

Близнецы, не сговариваясь, прошли в гостиную, так как в холле по-прежнему находилось тело Джорджа Понглтона, теперь накрытое покрывалом. Мисс Прайс оставалась в своих покоях, куда её проводил Оскар Финч во избежание повторного обморока.

Оглашение последней воли леди Элспет не заняло много времени. Завещание было составлено весьма лаконично, и никаких разночтений не допускало.

Первой от поверенного вышла Виктория. На неё было просто страшно смотреть. Вся она сотрясалась то ли от сдерживаемых рыданий, то ли от негодования. Не глядя ни на кого, она тяжёлыми шагами пересекла гостиную и вышла в холл.

Следом за ней показались Оскар Финч, Бернадетта и горничная Анна. На их лицах сияли вряд ли уместные в свете утренних событий улыбки. Все они выглядели, как люди, получившие долгожданные подарки, и были не в силах скрывать воодушевление и радость по этому поводу. Заметив, как внимательно наблюдает за ней Оливия, Анна вспыхнула и с очень независимым видом прошествовала к выходу. Бернадетта же, стерев с лица улыбку, принялась шевелить губами, молитвенно сложив миниатюрные ладони.

Тут на подъездной дорожке зашуршал гравий, и спустя минуту в холле послышались шаги и резкий голос инспектора Грумса, отдающего приказания своим подчинённым. Из-за этого Оливия пропустила момент, когда от поверенного вышли Седрик и Присцилла, и увидела их лишь со спины. Сама не зная почему, она расстроилась и отругала себя за то, что отвлеклась и не увидела их лиц.

– Сейчас начнётся кутерьма, – многозначительно произнёс Оскар Финч, подходя ближе и кивая в сторону полицейских. Через раскрытую дверь были видны их слаженные действия, которыми руководил инспектор. – Грумс мне напоминает ирландского пшеничника, – поделился он негромко. – Превосходная собака для сельской местности, скажу я вам. Отличный друг и товарищ детям, и справедливый пастух, и сторож для овец. При этом чрезвычайно активный пёс с игривым нравом. Кстати, вы, мисс Адамсон, когда-нибудь наблюдали за терьером, увлечённым поимкой крысы или белки?

Оливия, уже понимая, куда клонит Финч, тем не менее отрицательно покачала головой.

– И зря, – осуждающе приподнял брови Финч, как если бы Оливия сознательно пропустила важнейший для себя опыт. – В момент погони этот пёс превращается в спрессованный сгусток безжалостной энергии. Крыс ненавидит всеми фибрами души. Может преследовать свою добычу часами, не снижая темпа. Хотя обычно достаточно пятнадцати минут. Перекусывает грызуну хребет, и кончено дело! – он резко хлопнул в ладоши, и Оливия против воли вздрогнула и часто заморгала.

Довольный её реакцией, Финч самым нелестным образом рассмеялся и вышел прочь. Плечи его продолжали мелко сотрясаться – он изо всех сил сдерживал неуместный, но совершенно искренний смех.

Какое бы впечатление ни производил инспектор Грумс, но дело своё он знал хорошо. Сразу же после прибытия он вместе с сержантом Бимишем развернул столь бурную деятельность, что о покое можно было забыть как о недостижимой роскоши.