Шарлотта Брандиш - Леди из Фроингема

Дежурный по железнодорожной станции Гарсдейл уже собирался взмахнуть флажком и подать сигнал машинисту, как вдруг обнаружил, что по перрону, вслед за носильщиком, совершенно неподобающим образом путаясь в пышных юбках и удерживая одной рукой широкополую шляпу, бежит статная пожилая леди. Заметив, что он мешкает, леди издала залихватский крик и припустила ещё быстрее, на ходу подбадривая носильщика, будто он был жокейской лошадью.

Когда она приблизилась, дежурный, ощущая тайную радость всех, кто облечён маленькой властью и имеет возможность её применить, приготовился произнести заученную фразу: «Следуя утверждённому расписанию, поезд отправляется ровно в одиннадцать ноль три, и ни минутой позже» – и взмахнуть флажком, но раскрасневшаяся от быстрого бега леди перебила его на полуслове:

– Ну-ну, я уверена, что из-за нескольких минут задержки ничего страшного не произойдёт. Не будем препираться, – предвосхитила она его возмущение и уверенно вложила ему в руку донельзя измятый билет.

К билету она присовокупила банкноту такого номинала, что дежурный опешил и счёл своим долгом прикрикнуть на носильщика, чтобы тот поторапливался и не вздумал задерживать леди, которая явно спешит по важному делу.

Когда все саквояжи переместились с тележки в купе, она уселась на бархатную скамью и царственно кивнула дежурному, разрешая ему приступить к исполнению служебных обязанностей. К этому времени из окон соседнего вагона уже начали выглядывать пассажиры, недовольные задержкой.

Поезд, наконец, тронулся и проплыл вдоль перрона, постепенно набирая скорость, а леди Элспет Понглтон откинулась на спинку сиденья и, пользуясь тем, что находится в купе одна, сняла неудобную шляпу и швырнула её на противоположное сиденье. С неприязнью посмотрев на неё, хотя шляпа была ни в чём не виновата, она с наслаждением вытянула ноги и жалобно произнесла в пространство: «Час от часу не легче. Мало мне Джорджа с Седриком, так теперь ещё и вдова Монти!..»

Вынув из сумочки письмо, она пробежалась взглядом по мелким пляшущим строчкам и остановилась на особенно возмутительном, по её мнению, пассаже.

«…не имея на этом свете ни пристанища, ни родной души, я сочла своим долгом посетить родину моего горячо любимого супруга Монтгомери Понглтона, безвременно усопшего и оставившего всех, кто его знал, в неутешном горе. Могу заверить вас, что приложу все старания, чтобы скрасить ваши дни, что отпущены милосердным Господом, и стать вам послушной дочерью…»

– Какой вздор! Ну, положим, у меня вот тоже не имеется ни одной родной души, – громко произнесла она, обращаясь к ненавистной шляпе, – но я же не еду к посторонним людям в поисках пристанища?! А намёки на то, что мои дни сочтены, а? Каково?! Держу пари на сто фунтов, что Монти угораздило жениться на католичке.

Леди Элспет возмущённо фыркнула и принялась обмахиваться сложенными пополам листками письма, лихорадочно соображая, как бы поскорее выставить из поместья не в меру заботливую вдову младшего сына, вообразившую, что мать её погибшего мужа стоит одной ногой в могиле, и не оскорбится ли та, если предложить ей достаточное содержание. Разумеется, не дело, что Монти оставил несчастную женщину без гроша в кармане, но и жить с ней под одной крышей она вовсе не намерена. Тем более теперь, когда, наконец-то, она сама себе хозяйка и не обязана терпеть ничьи указания. «Нет уж, дудки! Пусть погостит до июньского праздника, а потом я её спроважу», – решила леди Элспет.

Как и всегда, присущее ей добросердечие победило, принеся облегчение, но всё равно осталось чувство, что её принудили к этому решению, пренебрегли её собственной волей. Леди Элспет вздохнула, уголки её губ опустились. Всё ещё привлекательное лицо, чей возраст выдавала только сеточка морщин и увядшая кожа в уголках ярких голубых глаз, исказилось от неудовольствия. Однако жизнь приучила леди Элспет, что грустить – значит тратить время зря, а у каждой тучки есть серебряная подкладка, и, отбросив мысли о предстоящих хлопотах и разногласиях с сыновьями, она улыбнулась.

Всю прошлую неделю она предавалась любимейшим занятиям – игре в бридж и ставкам на ипподроме. Игроком леди Элспет была превосходным, порой позволяя себе такие рискованные ходы, что наблюдавшие за игрой от охватывающего их азарта стискивали зубы и принимались хрустеть пальцами. Имея на руках самые, казалось бы, невыгодные комбинации, она умудрялась выигрывать и делала это с такой обезоруживающей простотой, что досадовать на неё не приходило в голову никому. С извиняющейся улыбкой она деловито записывала суммы, причитающиеся ей, в миниатюрной пухлой книжечке, и ни в малейшей степени не стеснялась напоминать о долге, когда подходил срок уплаты.