Шарлотта Брандиш - Леди из Фроингема [publisher - SelfPub]

Хозяин лавки смущённо улыбнулся, принимая заслуженную похвалу. При выборе костюма он отверг и шерсть, и твид, остановившись на хлопке оттенка слоновой кости, и, как оказалось, это было единственно возможным решением. Широкий, чуть более мешковатый, чем принято у англичан, двубортный пиджак с накладными плечами придавал худощавому Филиппу атлетичность и заграничный лоск, а белая рубашка со стояче-отложным воротничком, вошедшая в заокеанскую моду, подтяжки и великолепная федора [12] Шляпа с невысокой тульей и неширокими полями. от Dobbs из мягкого, но превосходно державшего форму, фетра завершали иллюзию. Теперь мистер Адамсон являл собой молодого и, судя по всему, удачливого и не стеснённого в средствах американского дельца средней руки.

После того, как молодые люди оплатили покупки и вышли, собственная лавка показалась Гумберту Проппу и тёмной, и тесной, а перед глазами промелькнула вереница будущих однообразных дней, складывающихся в годы и десятилетия. Ему вдруг примерещилось, что безголовые манекены, одетые в сюртуки, пиджаки и пальто, образовали тесный круг и придвинулись к нему ближе, чем были утром. И привычная тоска вновь захватила бы Гумберта Проппа, если бы не золотистый картонный прямоугольник в его руке, на котором под именем «Имоджен Прайс, певица, актриса романтического жанра» изгибались чёрные буквы, сообщавшие: «В скором времени одной очень талантливой театральной труппе понадобится костюмер. Подумайте об этом, мистер Пропп, и, как только будете готовы, пишите по адресу 23, Монтегю-плейс, Блумсбери».

На дознание, проходившее в здании суда, Оливия пробралась никем не замеченной и села в самом углу, рядом с пожилым джентльменом в старомодном котелке и траченном молью вязаном жилете. Со своего места она видела только спины членов семьи Понглтон и лица нескольких скучающих присяжных из числа достойнейших деревенских жителей.

Всё прошло быстро и, как ей показалось, бездушно. Присутствующие вяло переговаривались между собой, время от времени прикрывая ладошками рты, чтобы скрыть зевоту, а один джентльмен даже подрёмывал, склонив седовласую голову на плечо и уютно присвистывая.

Коронер на основании показаний доктора Мэтьюсона заключил, что смерть леди Элспет наступила в результате скоротечного сердечного припадка, и это удовлетворило всех присутствующих и поставило точку в расследовании Гордона Грумса, но ничуть не убедило Оливию. Сразу после оглашения вердикта она выскользнула из дверей и быстрыми шагами отправилась к «Розе и короне».

Прошло уже два дня, как Оливия отнесла на почту письмо, адресованное Джорджу Понглтону, и отсутствие ответа на него начинало её тревожить, поэтому, когда Айви вручила ей письмо из Мэдлингтон-Касл, сердце её забилось чаще. Прочитав послание на ходу (она с трудом разобрала мелкий бисерный почерк и каким-то шестым чувством догадалась, что письмо написано не Джорджем, а Викторией), Оливия вихрем взлетела по лестнице, даже не обратив внимания на то, что ободрала мысок туфельки о торчавший из ступеньки гвоздь, и забарабанила в дверь комнаты, где жил Филипп.

После долгой паузы брат, недовольный таким бурным вторжением, появился на пороге. За его спиной Оливия увидела мисс Прайс, сидевшую на краешке диване с невинным выражением на ярко-накрашенном лице.

– Олив, что стряслось? – не слишком любезно буркнул Филипп. – Мы с Имоджен проходим сложную сцену её монолога Гекаты. Признаться честно, ты слегка не вовремя.

И слова брата, и тон, каким они были произнесены, больно царапнули Оливию, но виду она не подала. Пройдя в комнату (значительно более скромно обставленную, чем её собственный номер, и с окнами, выходившими во внутренний двор), она торжествующе помахала письмом и объявила:

– Сработало! Нас троих ждут в поместье к завтрашнему ланчу и даже: «…будут счастливы, если мистер и мисс Адамсон, а также баронесса фон Мюффлинг смогут насладиться гостеприимством Мэдлингтон-Касл и примут приглашение остаться на пару дней» – зачитала она цитату из письма.

Имоджен Прайс широко раскрыла глаза:

– Но это же великолепно! Это даже лучше того, на что мы рассчитывали! И Филипп уже почти сносно изображает американского фабриканта. Он даже научился курить манильские сигары, что мы купили в Лидсе, и начал неплохо разбираться в биржевых сводках.