Буало-Нарсежак - Операция Примула. Полное собрание сочинений. Том 7 [Операция Примула, Брат Иуда, В тисках, Проказа]

— Боже мой, Прадье! Попытайтесь понять. Если я останусь здесь, это все равно плохо кончится. Прежде всего мне осточертели дурацкие занятия, которые вы мне предлагаете. И потом, в конце-то концов, это может оказаться сильнее меня. Я не вынесу того, что Арманда пользуется моим молчанием. Целыми часами в этом вашем проклятом музее я буду перемалывать одно и то же, тут поневоле свихнешься. Если я хочу остаться честным и жить при этом так, как мне нравится, тут нечего зря голову ломать. Выход только один — я должен уехать.

— Куда?

— В колонии… пока они у нас еще есть. Куда, точно не знаю. Но в диких местах наверняка требуются врачи. Разве я виноват, что единственная профессия, которая мне доступна, — это медицина. А вы никак не можете взять это в толк.

Он принялся шагать, нагнув голову, — такая у него была привычка.

— Африка, — продолжал он, — это все равно, что Саргассово море. Там все обломки теряются. И там я наверняка встречу немало таких же, как я, людей, которые нигде никому не нужны. Тогда вы сможете вздохнуть свободно. Оттуда не возвращаются. Мне только потребуется ссуда, аванс. Это не милостыня. Деньги я вам верну.

— Сколько вам нужно?

— Ну, скажем, триста тысяч, чтобы добраться до Дакара и успеть разобраться, что там к чему. На это потребуется некоторое время.

— Триста тысяч! — воскликнул я. — Да весь вопрос, есть ли они у меня!

— У вас, может, и нет. Но Арманда богата.

Я лихорадочно думал. Попросить у Арманды под каким-нибудь предлогом денег? Ни за что. Это может возбудить ее любопытство, а она ни в коем случае не должна догадаться о том, что Плео жив. Кстати, ты, верно, не знаешь условий нашего брачного контракта, в котором было оговорено раздельное владение имуществом. Арманда распоряжалась своим достоянием по собственному усмотрению и, должен сказать, прекрасно справлялась с этим.

Но был у нас и общий счет — на текущие расходы. Мы регулярно клали туда деньги и брали их в соответствии с необходимостью. Я не помнил точной суммы, которая оставалась к тому времени у нас в банке. Знал только, что она сильно убавилась в связи с выплатой за ремонт нашему архитектору. Снять со счета триста тысяч франков было рискованно. Правда, Арманда никогда не проверяла счетов. Она предоставляла мне заниматься так называемой «бумажной волокитой». Поэтому то, что я снял эти деньги, наверняка останется незамеченным. К тому же у меня не было выбора. Отправить Плео далеко, очень далеко — это, конечно, наилучшее решение. Там после хорошей попойки он может рассказывать все, что ему вздумается. Никто и слушать его не станет. И я капитулировал.

— Хорошо, — сказал я. — Вы получите ваши деньги.

— Я верну вам их, — с жаром сказал. Плео. — Не хочу быть перед вами в долгу.

— Когда вы собираетесь ехать?

— Как можно скорее. Не беспокойтесь. Как только я получу эти триста тысяч франков, я тут же распрощаюсь с музейным начальством, расплачусь с домовладельцем, и вы никогда больше обо мне не услышите. Мне кажется, я опытный игрок и мог бы неплохо рассчитать свои ходы, доставив вам массу неприятностей! Но я не хочу оставлять после себя скверные воспоминания.

В словах его не было и тени иронии. Его распирала гордость, он упивался собственным благородством.

— Вы хорошо живете с Армандой? — спросил он.

По выражению моего лица он понял, что на этот раз зашел слишком далеко.

— Мне все еще случается думать о ней, — продолжал он. — Теперь я лучше понимаю свои недостатки. Дай Бог, чтобы с вами она была счастлива.

Он налил себе немного коньяку и выпил залпом.

— Мсье Прадье, что за комедия наша жизнь! Помните, тринадцать лет назад я собирался тайком покинуть Клермон-Ферран. Теперь вот уезжаю отсюда. И опять тайком, и опять с вашей помощью! Любопытно все-таки! Надеюсь, однако, что на этот раз с вами не случится ничего плохого.

В эту самую минуту я отчетливо осознал, что он принесет мне несчастье. Позднее я понял, что не ошибся. Но в тот момент я гнал от себя эту мысль, мое предчувствие, казалось, не имело под собой почвы. Напротив, когда я вернулся домой, меня охватило такое чувство, какое обычно испытывает молодой человек, только что выдержавший трудный экзамен. Тебе этого не понять. Но со мной такое случалось не раз. Ощущаешь, что стал вдруг гораздо легче, начинаешь различать цвета окружающих предметов, лица встречных людей. Будущее где-то здесь, совсем рядом, подобно нескончаемым скверным улицам ночного Парижа. Конечно, оставалось еще решить проблему денег. Но даже если предположить худшее, даже если это послужит поводом для размолвки с Армандой, ничего непоправимого не произойдет: ведь Плео исчезнет. А надо будет — займу где-нибудь.