Найо Марш - Однажды в Риме. Обманчивый блеск мишуры [сборник - 26, 27]

— По-моему, — заметила леди Брейсли, — это очень толковое предположение. И, ухитрившись изобразить некое подобие игривого взгляда, устремила его на барона, который в смятении поклонился.

— Суммируем, — сказал Аллейн, — если только это слово годится в данном контексте. Никто из нас не видел Мейлера или Виолетту после того, как Мейлер покинул нас, идя якобы на встречу с мистером Дорном у статуи Аполлона в крытых галереях старой церкви на среднем уровне Сан-Томмазо.

Софи тихонько вскрикнула.

— Да, мисс Джейсон? Вы что-то вспомнили?

— Ну, так. Может… вероятно, это… пустяк. Но это произошло во время нашего группового фотографирования.

— Да?

— Откуда-то за пределами митреума донесся шум. Недалеко, я бы сказала, но перепутанный и искаженный из-за эха. Женский голос, думаю, а потом он… ну, как бы оборвался. А потом… позже… что-то вроде глухого удара. В то время я подумала, что кто-то… где-то… захлопнул очень тяжелую дверь.

— Я помню! — вскричал барон. — Я прекрасно помню! Это было, когда я фотографировал группу.

— Да? Вы помните? — оживилась Софи. — Как глухой… хлопок?

— Точно.

— Как дверь?

— Очень тяжелая дверь.

— Да, — согласился Аллейн, — действительно было на то похоже.

— Но, — побледнела Софи, — я не помню внизу никаких тяжелых дверей. — Она обратилась к Гранту: — Там есть двери?

— Нет. Дверей нет, — ответил он.

— Поэтому мне интересно, не было ли это что-то другое… что-то уронили, например. С не очень большой высоты. Совсем невысоко. Но что-то очень тяжелое.

— Например, каменная крышка? — спросил Аллейн.

Софи кивнула.

Когда Аллейн попросил путешественников не покидать пока Рим, леди Брейсли и майор Свит принялись громко возмущаться. Майор сварливо заявлял о своих правах гражданина Великобритании. Леди Брейсли жаловалась и ссылалась на высокопоставленных лиц, с которыми требовала немедленно связаться. Наконец, вполголоса увещевая, ее утихомирил племянник. На глазах у леди Брейсли выступили слезы, с которыми она справилась, промокнув краешком свернутого носового платка.

На майора, похоже, заметно повлияло сообщение, что дополнительные расходы будут возмещены. Он сердито умолк, выражая тем самым уступку.

Реакция Гранта, Софи и Ван дер Вегелей была сдержанной. Как, риторически вопрошала вполголоса баронесса, человеку идти против судьбы? Ее супруг, настроенный более реалистически, сказал, что, хотя это и неудобно, они в то же время обязаны оставаться на месте, если обстоятельства потребуют их присутствия.

Грант нетерпеливо проговорил, что он все равно собирался остаться в Риме, а Софи сказала, что ее отпуск продлится еще четыре недели. И хотя она строила смутные планы посетить Перуджу и Флоренцию, она вполне готова их отложить.

Разошлись они в половине второго. Путешественники, за исключением Гранта и Софи, воспользовались предоставленным Вальдарно большим автомобилем. Аллейн быстро переговорил с комиссаром и с подобающим сожалением отклонил приглашение на ланч, сославшись на необходимость написать отчет.

Когда он наконец покинул здание, то увидел поджидавших его Гранта и Софи.

— Я хочу с вами поговорить, — сказал Грант.

— Конечно. Пообедаете со мной? — Аллейн поклонился Софи. — Вы оба? Прошу вас.

— Только не я, — ответила девушка. — Я просто навязчивая поклонница.

— Ничего подобного, — возразил Грант.

— Ну, кто я ни есть, у меня назначена встреча за ланчем. Поэтому — спасибо, мистер Аллейн, но мне нужно идти.

И прежде чем они успели каким-то образом ее остановить, Софи буквально метнулась на другую сторону улицы и остановила такси.

— Решительная леди, — заметил Аллейн.

— Да, действительно.

— Вот другое такси. Едем?

Они пообедали в отеле Аллейна. Суперинтендант невольно задавался вопросом, не кажется ли это Гранту, без сомнения, привычным — просто в другом ключе — гостеприимством за счет представительских расходов.

Аллейн был хорошим хозяином. Не слишком затягивая и не слишком поспешно он сделал заказ, а когда официант ушел, заговорил о том, как сложно приспособиться к Риму и об опасностях чрезмерного знакомства с достопримечательностями. Он спросил Гранта, большую ли исследовательскую работу ему пришлось провести для «Саймона в Лации».

— Конечно, — сказал Аллейн, — с моей стороны весьма дерзко это говорить, но мне всегда казалось, что романист, который переносит действие своей книги в чужие края, сродни следователю. Я имею в виду, что в моей работе человеку всегда приходится «добывать» информацию, вникать во все виды деталей — технических, профессиональных, местных, каких угодно, — в окружении, которое выходит за пределы вашего личного опыта. Это вопрос тяжелого труда.