Найо Марш - Однажды в Риме. Обманчивый блеск мишуры [сборник - 26, 27]

Катберт пристально посмотрел на своих подчиненных. Те не поднимали на него взгляда.

— Итак, первое, — продолжил Аллейн. — Приходил ли к вам Винсент и докладывал ли об обнаружении трупа в ночь Рождества? Скажу еще точнее: приблизительно в ноль часов десять минут?

У Катберта отвисла челюсть. Он молчал. Но неожиданно выпалил Винсент:

— Мы держали рот на замке, Катберт! Ничего не сболтнули!

— Ты и сболтнул, Винс! — взвизгнул Кискоман. — Только ты один и открыл свою чертову хлеборезку! Скажи, Мерв!

— Ничего я не болтал! Я сказал только «а если бы и…».

— А если бы и — что? — спросил Катберт.

— Я говорил пред-по-ло-жи-тель-но. Предположим, мол, то, что он говорит, правда, то и тогда так поступить было бы честно и правильно. С моей стороны. Рассказать все тебе. Что я и сделал. То есть нет! Я имею в виду…

— Заткнись, — хором приказали Мервин и повар.

— Я также пришел к заключению, — Аллейн вновь обратился к Катберту, — что вы между собой решили, не откладывая, запихать тело в ящик под скульптурой. Перетащить его сразу на строительную площадку вы не могли — тогда, во-первых, на нетронутом снежном покрове под окнами усадьбы осталась бы куча следов, и утром все бы их заметили, а во-вторых, просто потому, что в зоне земляных работ ночью очень трудно прятать мертвые тела — скорее всего, «ваше» тело потом, при свете дня, оказалось бы торчащей из-под снега занозой размером с небольшое дерево. И тут кому-то из вас пришла в голову блестящая идея: засунуть труп в кофр, который потом все равно так или иначе попал бы на стройплощадку, не вызывая ничьих вопросов. Наверное, Винсент отвез мертвеца на той же ручной тележке, с помощью одного или двоих из вас сколол заледеневшие ступеньки у «надгробия», открыл боковую панель, засунул Маулта в ящик, закрыл панель и заново вылепил ступеньки из снега. Между прочим, наутро один из гостей заметил, что с северной стороны скульптура как будто повреждена немного ветром и дождем. Но потом опять пошел снег, и все подозрительные признаки скрылись под ним.

Аллейн выдохнул и выдержал минутную паузу. Кискоман снова глубоко вздохнул. Остальные «подельники» переминались с ноги на ногу.

— А теперь, полагаю, всем нам не помешает присесть, — заметил старший суперинтендант. — Прошу вас.

Все уселись в том же порядке, что при вчерашней беседе. Мистер Фокс, по своему служебному обыкновению, ненавязчиво остался на заднем плане, а шофер полицейской машины — по приказу Аллейна — на своем посту у входа.

— Интересно, — произнес следователь, — почему вы решили увезти кофр именно сегодня в пять часов утра? Что, коллективно отказали нервы? Уже у кого-то сил не осталось постоянно созерцать там эту штуку, и вы боялись, что не сможете хладнокровно перетащить ее на свалку, поближе к бульдозерам, при ярком дневном свете у всех на глазах? И что же вы собирались сейчас там делать с кофром? Или буря с дождем хорошо размыла земляные отвалы и дно будущего озера, создав благоприятные условия, чтобы утопить злосчастный ящик в этой хляби? Побоялись, что потом кофр там будет слишком заметен?

Слуги снова засучили ногами и стали бросать косые взгляды то на своего мучителя, то друг на друга.

— Понятно. Опять в точку. Продолжим, — спокойно сказал Аллейн. — Неужели вы не понимаете, что лучше смириться с тем, что все вышло наружу? Вы же застигнуты на месте преступления, не так ли? Там были вы, там было тело. Можете не верить, что я не подозреваю ни одного из вас в убийстве, но, как видите, на данном этапе я не предъявляю вам такого обвинения. Что было на самом деле? Был преступный сговор с целью ввести в заблуждение следствие. Будет ли он официально вменен вам в вину — уже другой вопрос. Сейчас первая и единственная задача: найти убийцу. Если вместо того, чтобы отмалчиваться и мешать выявлению истины, вы нам поможете и вообще поведете себя разумно, вам это зачтется. Я не предлагаю вам сделку с правосудием и не пытаюсь подкупить, — добавил старший суперинтендант, — я проясняю ваши собственные перспективы. Если хотите посовещаться без свидетелей, прежде чем отвечать, — пожалуйста, но предупреждаю: потратить это время на то, чтобы придумать, как навесить мне лапшу на уши, — глупо и смешно. Что скажете, Катберт?

Катберт склонил голову набок и уставился на огонь в камине. Правая его рука, мощная, как ствол небольшой березы, и покрытая густой растительностью, безвольно повисла между колен. «Однажды эта рука сжимала рукоятку ножа, принесшего смерть человеку», — мелькнуло в голове Аллейна.