Марджери Аллингем - Черные перья. Работа для гробовщика [сборник]

Его предложение больше походило на требование, и мистер Кэмпион выпил немного темного пива, которое не любил.

– Мне не кажется опасность случайного отравления столь уж большой, – произнес он, пытаясь четко донести свою мысль до собеседника. – Какими фактами мы располагаем? Пару месяцев назад умерла престарелая женщина, и по причинам, известным только им самим, полицейские решили выкопать из могилы ее тело. Никто не знает, к каким выводам придет судебно-медицинский эксперт. Расследование еще не возобновлено. Нет, я решительно не вижу причин считать, что кто-либо в этом доме подвергается в данный момент опасности. И настаиваю на своей точке зрения. Пока полиция не заявит об этом прямо, даже не стоит думать о возможности отравления.

Кларри поставил свой стакан на стол:

– Но вы же юрист, старина! Причем прошу иметь в виду: я ничего не имею против юристов. Обычно вы не умеете видеть ситуацию с общечеловеческой позиции, вот и причина. Разумеется, мы все находимся в опасности! Где-то поблизости бродит убийца, или вы и в это не верите? Его пока не поймали и не повесили. Кроме того, что скажете по поводу старикана? Старшего брата? Первой жертвы? Он умер в марте, верно? Полиция тоже собирается вырыть его прах из земли. И они поступают правильно. Я бы первым выразил разочарование, если бы они не сделали этого.

Кэмпион не был уверен, что понимает логику рассуждений Кларри, но слова того звучали чрезвычайно убедительно благодаря уверенному и напористому тону. А сам Кларри расценил молчание как знак согласия со своими аргументами.

– И окажется, что он тоже по самую макушку накачан отравой, как сестра, – заявил он. – Думаю, Пали-клоуны все здесь замешаны – вот вам моя версия. Вы сразу все поймете сами. Дождитесь только первой встречи с ними.

Мистер Кэмпион поежился. Он уже начал уставать от навязываемой ему версии.

– Насколько я понимаю, они люди достаточно эксцентричные, – пробормотал он.

– Эксцентричные? – Кларри изумленно уставился на него и поднялся. Вид у него был обиженный или даже оскорбленный. – Боже милостивый, да ничего подобного! Никакой эксцентрики в них нет и в помине. Они все себе на уме. Эксцентричные! Может, вы интеллект считаете проявлением эксцентричности? Нет, они с виду приличная семья. Их папаша вообще считался чем-то вроде гения. Служил профессором. Книги писал. – Он дал этой информации занять свое место в ходе рассуждений, а потом продолжил все так же серьезно: – Старая мисс Рут – та, которую убили, – даже недотягивала до общего стандарта своей семьи. Она слегка помутилась рассудком. Порой забывала собственное имя, выносила свой ночной горшок у всех на глазах и еще чудила по-всякому! Иногда казалось, она считает себя невидимкой. Думаю, остальные однажды собрались вместе, все обсудили между собой и… – Он сделал соответствующий жест. – Она позорила семью, вот как они рассудили.

Кэмпион сидел и просто смотрел на него. Но лишь постепенно он окончательно убедился, что этот человек искренне верил в то, о чем говорил.

– Когда я смогу встретиться с кем-либо из них? – спросил Кэмпион.

– Ты можешь подняться к ним прямо сейчас, мой птенчик, если считаешь необходимым, – это произнесла уже Рене, появившаяся откуда-то из глубины большой кухни с подносом в руке. – Заодно отнесешь вот это за меня для мисс Эвадны. Кто-то же должен обслужить ее. А ты, Кларри, займись сегодня мистером Лоренсом. Дай ему чайник, а с заваркой он справится сам.

Пока мистер Кэмпион поднимался по лестнице, мисс Эвадна Палиноуд, пусть даже считавшаяся возможной отравительницей, удивила его странным набором еды, избранной для ужина. Он нес ей небольшой поднос, на котором теснились разнообразные предметы. Чашка с фирменным шоколадно-молочным пудингом, один стакан с горячей водой, второй – с холодной, мисочка с сахарной пудрой или, возможно, с мелкой солью. Рюмка с чем-то отвратительным с виду, как разведенный яичный порошок. Рядом расположилась маленькая баночка с маркировкой «Соли Эпсома», где слово «Эпсом» было перечеркнуто, и еще одна грязноватая жестянка с совсем уже неожиданной этикеткой: «Керосин. Для домашнего употребления».

Интерьер дома, хотя он успел увидеть пока лишь небольшую его часть, тоже удивлял. Лестницу из сосны соорудил кто-то, стремившийся к простоте, но изменивший своему первоначальному принципу, поскольку временами попадались вырезанные в дереве украшения в виде сердечек или эмблемы пик – карточной масти. Ковровая дорожка на ступенях отсутствовала. Лестница поднималась на два этажа, следуя поочередно вдоль каждой из четырех стен, и была скудно освещена единственной лампочкой, свисавшей на проводах с потолка там, где полагалось бы находиться люстре. На каждую лестничную площадку выходили по две массивные двери высотой в восемь футов.