Глэдис Митчелл: Смерть и дева. Эхо незнакомцев [сборник]

— Пока что все ясно, — произнесла Мейбл Паркинсон. — Но меня интересует наше убийство.

— В таком случае, обратимся к нему. Здесь мы видим совсем иную картину. Да, способ действий тот же самый: мощный удар по голове. Но наш второй (но хронологически — первый) убийца вносит в свое преступление множество неожиданных штрихов. Он увозит труп с места преступления, но не устраняет следы преступления. Он прячет труп под дном лодки. Он даже заказывает скобы специально для того, чтобы закрепить труп именно так, как предписывает его расстроенное воображение. Кузнец, который выковал эти скобы по его заказу, может даже описать заказчика, и хотя под это описание подходят тысячи мужчин, есть два человека, которые под него не подходят… но об этом чуть далее.

Между убийством в Миде и смертью Кэмпбелла здесь, в Ветвоуде, есть еще одно сходство. Оба убитых были шантажистами. Вдобавок выяснилось, что некогда они водили знакомство друг с другом. Следовательно, есть причины усматривать связь между убийствами: у нас есть братья-близнецы и мотив избавиться от двух шантажистов. Кроме того, у нас есть криминальное прошлое — полагаю, оно точно охватывает два поколения семьи Кокс и вполне возможно затрагивает третье.

Однако в убийствах Уитта и Кэмпбелла присутствуют загадочные обстоятельства. Я говорю сейчас об описании, которое кузнец дал клиенту, заказавшему у него скобы, чтобы закрепить труп Кэмпбелла под дном ялика, и как я уже сказала, кому бы ни соответствовало это описание, есть два человека, к которым оно никак не может относиться.

— Да, близнецы, — согласилась Мейбл Паркинсон и энергично закивала. — Конечно, это же очевидно. Но все равно очень интересно. Продолжай.

— Так вот, это описание — непреодолимое препятствие для в целом логичной версии, которую можно было бы выстроить против близнецов Кокс, и еще один сомнительный момент — явно дурацкое поведение того близнеца (кем бы он ни был), который участвовал в крикетном матче против команды Брука и отсутствовал на поле в момент убийства Уитта. Но если бы он этого не сделал, связь между убийствами Уитта и Кэмпбелла не была бы настолько заметной.

Затем, как видишь, тот факт, что скобы заказывал не кто-то из близнецов, а человек, под описание которого в целом подходит сэр Адриан Кокс, к примеру, исключает всякую вероятность того, что от Кэмпбелла избавились близнецы.

— Я, наверное, совсем глупая, но я ничего не поняла.

— Ну, естественно предположить, что Кэмпбелл шантажировал братьев, зная, что они меняются местами и таким образом дурачат деда, который обожал одного из них и ненавидел другого. Сэр Адриан — самолюбивый и вспыльчивый человек, и он, вполне вероятно, лишил бы наследства даже обожаемого Дерека, если бы выяснилось, что при всей своей любви и неприязни он так и не научился различать близнецов, и что пока настоящий Фрэнсис сибаритствовал в Мид-Хаусе, настоящий Дерек гонялся за деревенскими девушками в Ветвоуде.

— Ох, господи, ну конечно же.

— А если именно сэр Адриан был тем человеком, который закрепил труп под лодкой, это вне всяких сомнений означает: он знал, что близнецы развлекаются, меняясь местами, и воспользовался их игрой в своих целях.

— В каких своих целях?

— Для того, чтобы избавиться от Кэмпбелла и вместе с тем создать впечатление, будто убийство совершил Фрэнсис.

— Но ведь это значило бы… Да, это могло бы означать… нет, такую гнусность трудно себе представить!

Миссис Брэдли мрачно кивнула.

— Я хотела сказать именно то, что сказала. Вот к какому выводу я пришла, — продолжала она, — и никакие детали репутации сэра Адриана мое предположение не опровергли. Помнишь… ах, да, ты же не знаешь! Когда десять лет назад семилетний Фрэнсис Кокс попал в больницу, он сказал медсестре, что в смерти его родителей в аварии виновен его дед.

— Десять лет — долгий срок, никаких доказательств уже не осталось.

— Правильно. Но нечистая совесть — скверный компаньон. И потом, пока сэр Адриан считал, что мальчик глух и нем, он думал, что ему нечего опасаться. Но едва узнал — а как и когда он узнал, нам до сих пор неизвестно, — что мальчик может и слышать, и говорить, с точки зрения старика, у него остался единственный способ защититься — убрать мальчика с дороги, то есть лишить его жизни. Убить его сам он не осмеливался, однако нет никаких сомнений (по крайней мере, у меня) в том, что, по его замыслу, Фрэнсис должен был поплатиться за смерть Кэмпбелла. А если он не собирался вменять в вину Фрэнсису это убийство, ради чего было тогда доставлять труп Кэмпбелла (с таким риском!) к бунгало и крепить его останки там, где их и обнаружили? Закрепленный труп не могло унести даже быстрое речное течение, а как только кто-нибудь попытался бы воспользоваться яликом, или, точнее, опустить выдвижной киль, преступление стало бы явным, и столь же явным подозреваемым оказался бы Фрэнсис Кокс. А когда всплыли бы происки шантажиста Кэмпбелла, которые непременно должны были всплыть рано или поздно при расследовании обстоятельств его смерти, у тех немногих офицеров полиции, которые не спешат с выводами, появился бы и мотив преступления.