Глэдис Митчелл - Смерть и дева. Эхо незнакомцев [сборник]

Больница разместилась в доме ранней георгианской постройки, сохранившем первозданный вид, если не считать отсутствия внутренних стен там, где из двух комнат сделали одну палату.

Миссис Брэдли предъявила свою рабочую визитку, и поприветствовать ее вышла старшая сестра.

— Добрый день, сестра, — отрывисто поздоровалась миссис Брэдли. — Я, как обычно, работаю вместе с Министерством внутренних дел над одним расследованием, и у меня есть причины полагать, что вы можете мне помочь.

— Слушаю вас, доктор.

— Вы не могли бы сообщить мне, кто служил здесь десять или одиннадцать лет назад?

— Я сама. Здесь я работаю уже почти двадцать лет.

— На такую удачу я даже не надеялась. Вы помните пострадавшего в аварии? С шоком и, видимо, с ушибами и ссадинами? Это был семилетний мальчик по имени Фрэнсис Кокс. Его родителей, которые вскоре умерли, доставили в больницу Котмена и Коула близ Лимингтона.

— Я прекрасно помню его, доктор. Да, если в моей работе и случались горестные истории, то это одна из них. Бедный малыш! Такой прелестный мальчик! Знаете, он ведь оглох и онемел. Я часто думала про него и гадала, как он там. И даже просила его деда известить нас, когда он его увозил, но так и не получила никаких известий.

— У нас есть основания полагать, что он полностью оправился от потрясения, — осторожно ответила миссис Брэдли, — а меня интересуют подробности его медицинской истории.

(Какое отношение они имеют к Министерству внутренних дел, она могла бы объяснить с трудом, если бы понадобилось, но, к счастью, старшая сестра, ослепленная одним-двумя наиболее внушительными из званий на визитке миссис Брэдли, даже не подумала расспрашивать ее.)

— Боюсь, я могу рассказать вам совсем немного, — ответила она, — хотя, возможно, одна деталь заинтересует вас. Все дело в шоке, который он испытал, бедняжка. Никогда его не забуду: огромные глаза, несчастное бледное личико, встрепанные волосы… Он сел на постели, протянул ко мне руки и крикнул: «Это сделал дедушка! Это дедушка! Я видел его!»

— А вот это очень интересно, — с расстановкой произнесла миссис Брэдли. — Вы ведь понимаете, что это значит, сестра?

— Конечно. Отсроченный шок. Он не был глухонемым еще как минимум неделю после того, как попал к нам.

— Это действительно очень важно, и предположение об отсроченном шоке, хотя и явно верное… — миссис Брэдли замялась. Показания старшей сестры были настолько важны, что она твердо решила не давать ей никаких подсказок. Наступила пауза. Две женщины, одна крупная, с седеющими светлыми волосами, и в этот момент явно нервничающая, другая маленькая, желтолицая и въедливая, как буравчик, смотрели друг на друга. Наконец сестра вздохнула, немного успокоившись.

— Я часто ломала голову над тем, стоило ли мне предпринять что-нибудь в то время, но доктора Смита — его уже нет в живых, — казалось, полностью устраивало объяснение, что всему виной авария… Однако Фрэнсис стал глухонемым лишь после того, как его навестил дедушка.

Миссис Брэдли тоже успокоилась.

— Большое вам спасибо, сестра. Видите ли, мы расследуем очень похожий случай, и сравнение выглядит интересно и полезно.

— Ну, тогда я ни о чем не стану спрашивать, доктор, — с проницательным взглядом заключила сестра. — Наверное, мне все-таки следовало что-нибудь предпринять еще в то время, но доктора Смита все устраивало, а я была не в том положении, чтобы сомневаться в его действиях.

— Разумеется. И даже если бы вы сообщили кому-нибудь (вы, конечно, имеете в виду полицию), это не принесло бы ничего хорошего. Мальчик несомненно испытал шок… по той или иной причине.

Она приняла настойчивое предложение показать ей больницу и после осмотра, а также чая с печеньем в кабинете старшей сестры, смогла прояснить еще один вопрос.

— Значит, в то время о случившемся вы ни с кем не говорили, сестра?

Сестра заметно встревожилась.

— Боюсь, все-таки говорила. Понимаете, я думала, что вас интересует, не сообщила ли я в полицию. Но…

— Нет-нет, в любом случае это очень поможет нам — как подтверждающее свидетельство. Не хочу вас обманывать. И в сущности не делаю этого. Мы расследуем убийство. Я знаю, что могу положиться на ваше благоразумие.

— Незачем продолжать, доктор. Я не скажу ни слова ни одной живой душе.

— А кто тот человек или те люди, с которыми вы говорили в то время?

— Леди Хордл из магистрата. Она председатель нашего правления.

— И больше ни с кем?

— Ни с кем, доктор. Леди Хордл убедила меня держать язык за зубами. Она нисколько не сомневалась, что доктор Смит прав, и сказала, что в любом случае бесполезно заговаривать о посещении деда. «Вы только потеряете доверие доктора, — объяснила она, — и ничего хорошего не добьетесь». Но мне еще долго было не по себе. По всем признакам шок был поверхностным в то время, когда мальчик только поступил к нам. Он вспотел, дрожал, плакал, его бил озноб… ну, не мне рассказывать вам о таких симптомах, доктор! Но он уже начинал оправляться, когда его навестил дед. Мальчик спрашивал меня на четвертый день, почему родители не приходят проведать его, и я постаралась как можно мягче рассказать ему о случившемся. Он посерьезнел, задумался, а потом сел на постели и, как я уже говорила, протянул ко мне ручонки и воскликнул: «Это сделал дедушка! Я видел его!» А потом, после того, как у него побывал дед…